Natalia
Garber

Наталья Гарбер,
Из книги «Дао творческого карьериста» (2005)

«Дао – это то, что существует, и то, что не существует». Откровенно говоря, я долгое время, сколько ни читал всякую литературу, не мог понять, что такое «дао». Но когда стал общаться с китайцами, то все-таки кое-что понял (они мне объяснили, а я нутром почувствовал). Дао – это вселенная диаметром с бесконечность, которая то сокращается до точки, то расширяется. И все существа, и все люди через ряд перерождений, согласно даосской системе, существуют, а потом исчезают, а потом, при новом расширении, возникают заново. Вот такая пульсирующая Вселенная и есть Дао. Понятнее объяснить не могу.
У Конфуция все еще более понятно. Когда его спрашивали, есть ли бог или бессмертие, он говорил: «Это не важно, это не существенно, и не о том надо думать, не тем заниматься.» «А как устроен мир и природа?» «Тоже не важно. Важно знать, как себя вести в данной жизни».
Лев Гумилев, из книги «Конец и вновь начало», глава «Антисистемы в этногенезе»

Творческому карьеристу сложнее, чем Конфуцию – он сам решает, что важно, что не важно, и что ему нужно знать. И самое главное, в разные моменты жизни разные вещи оказываются значимыми, вдохновляющими, имеющими смысл и стоящими внимания. Бывают моменты, когда самое главное – понять, чего же ты хочешь.
Бывает, главное – понять, чего от тебя хочет окружающий мир. Бывает, очень важно быть собой. Бывает, очень важно перестать быть тем, кем ты привык. Это внезапное вдохновение перемен и идей приходит по своим законам, которые нам не ведомы. В чем-то мы подчиняемся им, в чем-то боремся с ними, в чем-то – сотрудничаем.
Творческого карьериста сложно предсказать. Его часто сложно найти на том же месте, где Вы оставили его год назад – он перемещается вслед за своим внутренним вдохновением и благоприятными обстоятельствами. Не скажу, что это легкий путь, даже наоборот - но те, кто волею собственной природы оказался на нем, не могут с него сойти.
Эта книга – для таких людей. Надеюсь, она поможет вам, дорогие творческие карьеристы, пройти ваш путь так, как вы этого хотите. И оказаться там, куда вам хочется прийти. И быть довольными достигнутым, чтобы затем снова пуститься в путь. Потому что мы с вами не можем остановиться, так уж мы устроены.
При этом большая часть работы по планированию и реализации творческой карьеры состоит в том, чтобы пережить саму идею о постоянном решении творческих задач и избавиться от иллюзии, что есть где-то такой метод, который позволяет окончательно решить задачу творческой карьеры. Пока Вы живы, каждый день будет ставить перед Вами новые задачи: Ваше дело, увидеть их и принять вызов - или нет. Большая часть работы творческого карьериста – это занятие постановки и решения задач.
Чем могут помочь мои тренинги по творческими решениям или карьерному строительству? Они обеспечивают групповое обсуждение задач разных участников и разных подразделений, проявляют системные и индивидуальные проблемы их карьерного роста, выявляют возможности для поиска и разработки новых карьерных решений. Сравнительный анализ методических проблем и техник их решения демонстрирует участникам, особенно молодым, что они имеют дело с ПОЛЕМ задач, в котором есть более и менее изученные типы задач. Для изученных и общих задач тренинги дают техники творческого их решения, а для новых и оригинальных – идеи, подходы, методы и направления работы. Некоторые методы создаются и применяются прямо на тренинге, это особенно важная часть креативной работы. Какие это все дает результаты?
Начнем с классификации. У творческих карьеристов, с которым я работала, оказался ряд общих методических ошибок и задач. Это не значит, что у Вас и Ваших коллег будут такие же, ибо многое зависит от сферы деятельности и корпоративной культуры компании, однако для примера я перечислю некоторые общие проблемы:
o Отсутствие системного описания своей профессиональной деятельности, общее для компании или хотя бы подразделения. Единый язык и понимание позволяет сотрудникам говорить на одном языке в пределах общих схем работы. Тренинги эту задачу разрешают на уровне знания, но чтобы внедрить эту методику на уровне навыка всем участникам, нужна серия тренингов или хотя бы ряд follow-up’ов. В качестве отдельных тем зачастую обнаруживаются сложности с систематизацией задач творческой карьеры, а также сложности с практическим применением идей и тем, волнующих ТК. Работа над проблемами часто начинаются с печального описания расплывчатых мотивов написания исследования, после чего мы переходим к возможному практическому смыслу и методике карьерных проектов. Затем мы преодолеваем творческий ступор путем приближения к реальной практике и формирования методологии и приходим к фокусировке конкретных, решаемых задач исследования и чувству уверенности в своих силах.
o Недостаток опыта в постановке практических экспериментов по воплощению своих идей от А до Я, что приводит к постановке непрактичных вопросов, ответы на которые не дают живого, яркого и продвигающего материала. Тренинги позволяют переформулировать темы исследований, проектов с языка общих описаний «надо бы» на язык реальных, исполнимых и практически интересных экспериментов. Дальнейшие follow-up’ы позволяют закрепить навыки постановки задач, которые дают и интересные know-how, и ценные прикладные результаты для руководства и клиентов компании. Зачастую в процессе работы выявляются сложности с выделением главных факторов и направлений работы - или проблемы с проектированием реального карьерного эксперимента. Работа над такими проблемами начинается со сравнительного анализа и фокусировки задач, анализа реальных возможностей и методов их воплощения - и приводит к конкретному плану действий, который в дальнейшем может быть осуществлен «в реальности».
o Избыток параметров карьерного развития и проблема их сведения к небольшой группе независимых параметров, изучение процессов относительно которых действительно дает понимание динамики рынков. Тренинги позволяют свести многопараметрические задачи участников, рассмотренные в рамках case studies, к более четким, «операбельным», практическим задачам, зависящим от меньшего числа независимых параметров и сфокусировать центральное для каждого случая направление исследования\работы. Follow-up’ы позволяют участникам, особенно молодым, выработать привычку видеть и придерживаться главных параметров, факторов исследуемой задачи, не распыляясь на длительные и затуманивающие центральный результат исследования «вокруг темы». В этой области могут возникнуть как сложности с постановкой задачи, так и сложности с понятием «реалистичности» ее воплощения, часто упирающимися в надежду на один идеальный и окончательный метод решения. Анализ таких проектов начинается обычно с обсуждения самой любимой идеи существования одного идеального метода, что приводит к вполне действенной системе оценки разных методов, эффективных для конкретных клиентов, ситуаций и рынков. Многие задачи участников после этого легко переформулировать, поскольку становится виден эффективный для них на данном этапе аппарат и «локальный» подход.
o Проблема перевода результатов творческого исследования с узкопрофессионального языка на язык менеджмента и клиентов компании. На тренингах обсуждались вопросы выбора методов, адекватных задачам клиентов, а также построения отчетов для коллег, топ-менеджмента и клиентов компании. При работе с этими проблемами можно обсудить и сфокусировать приоритеты аудитории ТК и сложности с переводом узкопрофессиональных результатов на язык аудитории. В разных case studies этих тренингов мы работали над серией задач «Как перевести задачу с языка клиента на язык профессии? Как сделать прикладное исследование, отвечающее на вопрос клиента? Как «отжать» из исследования интересные побочные результаты и новое know-how, полезное для других проектов? И как вернуть клиенту ответ на его вопрос на языке клиента, в пределах компетентности и интересов клиента? И что делать, если задача клиента невыполнима известными ему или исследователю средствами?» Тема «перевода» с научного языка на коммерческий и обратно требует отдельной тренировки, это навык, нарабатываемый постепенно, поэтому обычно тренинги по творчески решениям дополняются тренингами творческой коммуникации. Самопрезентация на переговорах с руководством и клиентами вообще оказалась одной из ключевых проблем, и не только для молодежи.
Что со всем этим делать? Танцевать, конечно, как сказал королевский хореограф в «Золушке», когда вместо нее принцу привела мачехину дочку.

Большие и малые циклы творческой активности

Творческие способности человека развиваются и проявляют себя, как правило, циклически. В юности эти циклы формируются, человек изучает себя и особенности своего творческого процесса. Зрелые творческие карьеристы уже знают «свое время»: сколько лет они тратят на освоение новой области, через сколько лет им захочется сменить работу или вид деятельности, в каком ритме им свойственно двигаться по карьерной лестнице и так далее. Конечно, есть возрастные кризисы и индивидуальность каждого года, вносящие неопределенность в эти ритмы, но ритмы, тем не менее существуют. Периоды высокой производительности и энтузиазма сменяются периодами застоя и депрессии. Обнаружив нечто новое, творческий человек занимается этой темой до тех пор, пока не возникнет ощущение, что его конкретный опыт и компетентность не позволяют продвинуться существенно дальше. Тогда имеет смысл оставить этот предмет, по крайней мере на время, и переключиться на иную тему. Своевременная перемена темы дает ровно столько отдыха, сколько надо. Проще говоря: пока тема движется хорошо, имеет смысл держаться за нее. Когда она приедается, пора искать нечто новое, которое вас вдохновит.
Знаете ли вы свои «стандартные циклы».? Сколько лет вам комфортно в одной должности? Сколько месяцев вы готовы заниматься одной темой? Как долго вам интересно находиться в одной и той же области знания и практики? Как часто вам надо повышать квалификацию, чтобы чувствовать себя удовлетворенным своим развитием и статусом? Как долго вам нравится работать в одной компании? Ответы на эти вопросы позволяют определиться, какие малые и большие циклы развития свойственны именно вам – и строить свою творческую карьеру в реальной жизни в соответствии со своей природой и ожиданиями.
Понятно, что цикличность проявляется на разных уровнях: в течение дня, недели, месяца, года, нескольких лет и всей жизни. Понятно, что есть такие цикл бизнес-проекта, есть цикл работы в отдельной компании, а есть цикл самоисследования. И по длительности они могут не совпадать. Понятно, что циклы самореализации в различных областях – в личной жизни, в профессиональном росте, в духовном плане - также в течение жизни могут идти не синхронно, накладываться друг на друга и пересекаться.
Ганс Селье, написавший свою первую работу по стрессу в 28 лет и проживший плодотворную жизнь всемирно известного исследователя и организатора науки говорил, что в его собственной работе периодичность весьма очевидна, но в длительности циклов он не может обнаружить никакой регулярности: «Когда я обнаруживаю что-нибудь новое и это дает мне возможность заниматься интересными вещами, я занимаюсь этим до тех пор, пока у меня не появится ощущение, что мой конкретный опыт и уровень компетентности не позволяют мне продвинуться существенно дальше. Тогда я оставляю этот предмет, по крайней мере - на время. Поскольку в течение всей своей жизни я нахожусь по отношению к науке в состоянии постоянного маниакального возбуждения, то по окончании той или иной темы я никогда не мог передохнуть, а просто переключался на следующую.» (Г. Селье «От мечты к открытию») Не всем так везет, однако одно верно: длительность и пересечение циклов развития различных сфер вашей личности устроены индивидуально и общей алгоритмизации не поддаются.
Естественно, что цикличность развития творческих способностей и самих творческих процессов предполагает спады и подъемы, длительность которых сложно просчитать. У каждого мало-мальски творческого человека есть периоды бешеного энтузиазма и высокой производительности, а есть периоды застоя и стабильности, когда новых идей генерится мало. В науке этот известный феномен спада после завершения крупного творческого проекта автор концепции стресса Ганс Селье называл «маниакально-депрессивный период ученого» - и считал этот период нормой работы исследователя. Лично я, закончив предыдущую книгу по творческим решениям в бизнесе, пережила период этого самого застоя и никак не могла понять, что со мной происходит. Селье - медик, так что его название периода застоя звучит резко, однако хорошо описывает то, что происходит, когда вы сдали серьезный строительный объект, закончили маркетинговое исследование или завершили огромную рекламную кампанию нового проекта. Селье говорит, что наблюдал, как очень известные, крупные фигуры научного мира с хорошей психикой проходили очень тяжелый период разочарования после завершения творческого цикла: до этого был бешеный подъем, восторг и экстаз, очень сильный контакт понимания с какой-то частью мира через работу, которая приносит обширные деловые контакты, знание, опыт, энергию.
В бизнесе «маниакально-депрессивный период» выглядит также, как в искусстве или науке: по мере нарастания проекта это все накапливается, систематизируется, а потом наступает естественный финал этого этапа, насыщение ... и все закончилось, вы с этим расстаетесь и чувствуете себя так, как родители, чьи дети ушли из дома. И даже если вы вернетесь к завершенной теме, она уже вас не вдохновляет так, как раньше: «Да, мне нравилась девушка в белом, а теперь я люблю в голубом». Но в конце одного проекта «девушки в голубом» еще нет, а девушка «в белом» уже приелась.
Это период довольно тяжелый, когда нужно выждать и накопить историю для следующего проекта. В бизнесе может быть обратная задача: поток проектов может быть постоянным и надо быть готовым сменять фокус внимания быстро. Это тоже некая проблема, потому что психика не резиновая и по завершении большого проекта требует передышки. С другой стороны, при высокой реактивности и любви к деятельности период паузы, накопления энергии для нового проекта, когда не понятно, что это будет, может быть очень тяжел. Насколько я знаю, у разных людей различные периоды творческого цикла вызывают напряжение: одним хуже дается старт проектов, другие чувствуют себя некомфортно в период захвата рынка, третьи с трудом расстаются со старыми идеями, четвертые не любят систематизировать и строить общие концепции. Обычно неконтакт с одним «сезоном» влияет на эффективность в другом и общая картина отношений с сезонами развития идей оказывается смешанной. Она зависит от индивидуальной истории, от подвижности психики, от тренированности, от характера деятельности и командных процессов.

Творческий цикл всей жизни

Кроме циклов, связанных с отдельными проектами и сферами деятельности, есть более длинные циклы развития идей, включающие ряд проектов, взаимосвязь которых зачастую становится понятна лишь к концу жизни. В науке этот процесс особенно интересен, поскольку там по публикациям можно проследить темы, которые ученый выбирает для себя, развивая некие идеи, которые системно и целиком он порой представляет себе лишь в конце карьеры. Выдающийся французский физиолог, один из открывателей аллергии Шарль Рише утверждал, что в силу законов психофизиологии после пятидесяти лет человек уже нового ничего не генерирует, а работает на старых идеях: «в экспериментальной медицине значительная умственная продуктивность в среднем начинается в возрасте двадцати пяти лет, но в других науках этот пик ближе к тридцати пяти. Кроме того, существует так много исключений, что я не решаюсь сформулировать некое правило. Во всяком случае, очень редко бывает, чтобы выдающийся математик еще не представил доказательств своего гения к двадцати пяти годам, а выдающийся биолог не сделал ничего ценного к тридцати пяти... В целом же с возрастом изобретательность быстро уменьшается. Это обидно, но это правда. Когда человеку за пятьдесят, у него почти не бывает новых идей - он просто повторяет самого себя..." (Richet С. Le Savant. Paris, Librairie Hachette, 1923).
Однако как мы с вами уже знаем, несмотря на наличие общих тенденций и правил, у креативщиков все происходит индивидуально. Из любого правила есть исключения: писатели, художники, ученые, бизнесмены и карьеристы имеют очень разные судьбы. Эварист Галуа (1811--1832) создал новую теорию алгебраических уравнений, представленную им Парижской Академии наук, когда был еще шестнадцатилетним школьником. В девятнадцать лет он опубликовал работу, которая стала классической и благодаря которой он был признан одним из величайших математических гениев всех времен. Впрочем, подобная "скороспелость" имеет место почти исключительно среди математиков, музыкантов, художников и поэтов. Вряд ли стоит ее ожидать в стратегическом управлении бизнесом или маркетинге, где необходимыми качествами являются опыт и эрудиция.
Глава мясоперерабатывающей компании «Мортадель» Николай Агурбаш начал свой бизнес в 1990 году с нуля в возрасте 36 лет – в 2005 году, когда я писала эту книгу, это было уже серьезное производство. Своя территория в Пушкино в Подмосковье и около 1200 человек персонала, лидерство в отрасли по количеству дипломов и наград за качество продукции. Глава Финансовой корпорации «Социальная инициатива» и генерал, доктор экономических наук Николай Карасев стартовал бизнес в том же 1991 году в возрасте 44 лет: сегодня инвестиционный потенциал Корпорации составляет свыше 4 млрд. долларов, она имеет представительства в 90 городах страны. Под флагом корпорации работает примерно шестьдесят тысяч человек, не считая генподрядчиков, нанимаемых со стороны.
Так что нельзя сказать, что успех обратно пропорционален возрасту: у всех своя судьба. В 1895 году, в возрасте 47 лет осмеянный современниками художник Поль Гоген приехал на Таити и написал свои лучше картины. Великий русский писатель Иван Крылов прожил 75 лет с 1769 по 1844. Первое крупное произведение - комическую оперу «Кофейница» - написал в 14 лет, а последние свои Басни в девяти книгах издал через 60 (!) лет. За это время стал патриархом русской литературы. А умер от переедания . Так что у каждого творческого человека свои циклы успеха, развития и жизни. Каждый выбирает по себе.
Тем не менее понятно, что в ранней молодости есть преимущество свежего взгляда. Ганс Селье считает, что открытию стресса обязан собственной наивности: «Я впервые "наткнулся" на идею стресса и общего адаптационного синдрома в 1925 г., когда изучал медицину в Пражском университете. Нашпиговав себя теоретическими познаниями до предела своих возможностей и сгорая от нетерпения заняться искусством врачевания, я обладал весьма слабыми представлениями о клинической медицине. Но вот настал великий и незабываемый для меня день, когда мы должны были прослушать первую лекцию по внутренним болезням и увидеть, как обследуют больного. Нам показали в качестве введения несколько случаев различных инфекционных заболеваний на их самых ранних стадиях. Все больные чувствовали себя больными, имели обложенный язык, жаловались на более или менее рассеянные боли в суставах, нарушение пищеварения и потерю аппетита. У большинства пациентов отмечался жар, были увеличены печень или селезенка, воспалены миндалины и так далее. Все эти симптомы прямо бросались в глаза, но профессор не придавал им особого значения. Затем он перечислил несколько "характерных" признаков, способных помочь при диагностике заболевания, однако увидеть их мне не удалось, ибо они отсутствовали или, во всяком случае, были столь неприметными, что мой нетренированный глаз не мог их различить: и все-таки именно они, говорили нам, представляют собой те важные изменения в организме, которым мы должны уделять все наше внимание. В данный момент, говорил наш преподаватель, большинство из этих характерных признаков еще не проявилось и потому помочь чем-либо пока нельзя. Без них невозможно точно установить, чем страдает больной, и, следовательно, назначить эффективное лечение. Было ясно, что проявившиеся признаки заболевания почти не интересовали нашего преподавателя, поскольку они были "неспецифическими" (нехарактерными), а значит, бесполезными для врача. Так как это были мои первые пациенты, я еще был способен смотреть на них взглядом, не искаженным достижениями современной медицины. Если бы я знал больше, то не задавал бы вопросов, потому что все делалось "именно так, как положено, как это делает каждый хороший врач". Знай я больше, я наверняка был бы остановлен величайшим из всех тормозов прогресса - уверенностью в собственной правоте. Но я не знал, что правильно и что нет. Я понимал, что наш профессор, дабы определить конкретное заболевание каждого из этих больных, должен был найти специфические проявления болезни. Мне было ясно также, что это необходимо для назначения подходящего лекарства, обладающего специфическим действием против микробов или ядов, вызывавших болезнь этих людей. Все это я прекрасно понимал; но что произвело на меня, новичка, наибольшее впечатление, так это то, что лишь немногие признаки были действительно характерны для данного конкретного заболевания; большинство же из них со всей очевидностью являлись общими для многих, если не для всех, заболеваний. Почему, спрашивал я себя, такие разнообразные болезнетворные агенты, вызывающие корь, скарлатину или грипп, имеют общее с многими препаратами, аллергенами и т. п. свойство вызывать вышеописанные неспецифические проявления? Ведь им всем на самом деле присуще это свойство, причем в такой степени, что на ранней стадии заболевания порой совершенно невозможно дифференцировать одно заболевание от другого, столь похоже они выглядят. Я не мог понять, почему с самого зарождения медицины врачи всегда старались сосредоточить все свои усилия на распознавании индивидуальных заболеваний и на открытии специфических лекарств от них, не уделяя никакого внимания значительно более очевидному "синдрому недомогания" как таковому. Я знал, что синдромом называется "группа признаков и симптомов, в своей совокупности характеризующих заболевание". Несомненно, у только что виденных нами больных присутствовал синдром, но он скорее напоминал синдром болезни как таковой, а не какого-то определенного заболевания. А нельзя ли проанализировать механизм этого общего "синдрома недомогания" и, быть может, попытаться найти лекарства против неспецифического фактора болезни? Впрочем, выразить все это на точном языке экспериментально обоснованного научного описания я сумел лишь спустя десять лет». (Ганс Селье, из книги «От мечты к открытию »).
Я привела этот длинный отрывок с двумя целями. Во-первых, чтобы показать ход рассуждений настоящего креативщика при встрече с идеей, которая определила не просто часть его жизни, но практически всю ее тему. Во-вторых, чтобы сосредоточить ваше внимание на том, что так же, как при всей специфичности отдельных болезней есть общий синдром стресса, так же и в любом творческом процессе есть свои общие подходы и характеристики. И это сочетание индивидуальных и общих черт креативности позволяет творческим карьеристам «узнавать» «свои» идеи, своих людей - таких же креативщиков, с которыми можно продвигать идеи в жизнь, и свои циклы творческой жизни. Эта способность «узнавать» свое и своих имеет особенное значение в бизнесе, ибо там дела не делаются в одиночку и фазы развития идей в голове человека должны совпасть с фазами развития этих идей в головах единомышленников, чтобы сложился общий джем-сейшен.

Результаты моих тренингов по творческой карьере в бизнесе

Поскольку творческий процесс всегда включает элементы непредсказуемости и затруднений, тренинги по творческим решениям и мышлению в бизнесе позволяют дать участникам технику самодиагностики и саморазвития на случай неудач, ступоров и прочих неприятностей в работе. Это особенно важно для кадрового резерва компании, от которого ожидают инициативы и развития, чтобы улучшить опору на себя, прояснить внутренние мотивы к творческой карьере, повысить разумную уверенность в собственных силах, самостоятельность и самооценку, выявить и скорректировать типичные, повторяющиеся персональные ошибки при работе с творческими ситуациями. Этому служит как тестирование и самоанализ, так и отдельный раздел тренинга.
В результате Модель сезонности и техники самодиагностики позволяют многим участникам снизить неопределенность: дать представление о текущей ситуации себя как сотрудника - и сформировать план эффективных шагов в работе и карьере. Такая личная диагностика позволяет узнать и скорректировать типичные ошибки как креативщика и сотрудника.
Бывает, что способный человек входит в ступор в середине проекта, потому что хватается за многое, бросает работу на полдороги, затрудняется распределить время между разными работами, необходимыми по проекту и сам себе нагнетает стресс картинами ужасного будущего и неудачной защиты проекта перед руководством. На тренинге он может реалистично оценить риски неудач, снять лишние опасения, сформировать индивидуальную систему приоритетов, которая позволяет распределить темы и задачи работы в исполнимой последовательности. Кроме того, мы обычно переформулируем личные особенности и способы «бояться работы» как ресурс, как персональную технику, так что творческий карьерист после тренинга может сознательно использовать свои свойства, которые раньше сами контролировали его.
Работа с творческим ступором в исследовании выводит нас на индивидуальные и общие «ступоры» сотрудников, в числе которых недостаток системности мышления, отсутствие эффективных технологий преодоления ступора и слабые навыки стресс-менеджмента. Тему «стресс-менеджмент» часто стоит вынести в отдельный тренинг – это вообще в растущих средних и крупных компаниях сейчас одна из наиболее горячих тем. Одна из самых ярких тем творческого ступора – смена критериев оценки ситуации, примером которой может служить приведенный в книге case study “Как продать клиенту «невозможное»?” Творческий ступор часто упирается в вопросы повышения самооценки и личной эффективности, а также сложности с выделением главного направления в работе.
Зачастую на тренингах и follow-up’ах нам с участниками удается изучить и оптимизировать их персональные стили творческой работы. Я провожу общее тестирование и самоанализ всех участников: они позволяют превратить в эффективный стиль работы как их достоинства, так и «недостатки». Мы довольно много работаем над переформулировкой задач и тем домашних заданий с тем, чтобы научиться вычленять главное, центральное, основное направление, его «ключ» и ближайшие приоритетные шаги. Это важно для коммуникации творческих карьеристов с клиентами и коллегами, для эффективной постановки задач работы. Совершенствование в краткой формулировке задач позволяет освободить ТК от лишних «творческих ступоров» и теоретических построений - и перейти к ответственному, конкретному действию.
Реальная творческая работа требует видения общей картины происходящего в бизнесе творческого карьериста, даже если он находится внизу иерархии, и формирования пошагового плана действий. Над этим мы и работаем. Основной «ступор» у большинства участников возникает в зоне перехода от общих, известных представлений к конкретному плану действий – на этом переходе я концентрируюсь при постановке задач во время тренингов, при анализе case studies. Наиболее успешные участники follow-up’а способны уже после первых же follow-up’ов превращать свои относительно общие тексты постановок задач в краткие планы действий.
Работая с конкретными проблемами участников, я тем не менее делаю большую работу по развитию системности мышления творческих карьеристов. Все, что можно, раскладывается на этапы, пункты и шаги, так что после follow-up’ов, на которых участники могут потренироваться в методичном, системном решении своих задач, их подход к карьере и работе становится более системным, методичным и четким.