Lev (Leon)
Bakst

Где-то аккурат между трагизмом передвижников и ломающим академические устои авангардом в России конца 19 века сформировалось сообщество художников, тяготеющих к красоте в классическом понимании этого слова. «Мир искусства», хоть и просуществовал в рамках первоначальной идеи всего чуть более десятка лет, успел стать решающим фактором в созревании и становлении русского модерна.

Наследники Пиквика

Кажется, феномен, подобный объединению «Мир искусства», мог зародиться только в Петербурге. Именно там в частной школе Карла Мая, из стен которой в разное время вышли три десятка будущих членов Академии наук или Академии художеств, в 1887 году образовался кружок «Невские пиквикианцы». Ученики школы – Александр Бенуа, Вальтер Нувель, Дмитрий Философов и Константин Сомов, а также примкнувшие к ним позднее Сергей Дягилев и Леон Бакст собирались, чтобы совместно изучать историю искусств (главным образом живопись и музыку).

Благодаря энергии и организаторскому дарованию Дягилева узкий круг избранных любителей искусства, названный в честь первого романа Чарльза Диккенса, перерос в более солидную группу «Мир искусства». К ней присоединились московские художники Константин Коровин, Валентин Серов, братья Васнецовы, Михаил Врубель и Михаил Нестеров.

Коллективный фотопортрет мирискусников в 1914 году. Фото: arzamas.academy

Дягилев, к тому моменту уже вовсю увлекшийся коллекционированием картин, в 1898 году организовал для последних выставку в Петербурге, где были представлены также работы финских художников. Позже экспозицию увидели в Мюнхене, Дюссельдорфе, Кельне и Берлине.

Мероприятия, организованные «Миром искусства», стали пользоваться большим успехом, что позволило Дягилеву год спустя провести масштабную выставку, на которой вместе с картинами русских творцов были показаны работы четырех десятков художников из Европы, таких как Моне, Дега, Уистлер, Бёклин и другие. Имена, представленные на выставках мирискусников, не всегда можно было объединить стилистически или хронологически. Помимо личного вкуса самого Дягилева и его единомышленников, в формировании художественного пантеона, а также появлении новых членов объединения, были и другие мотивы.

Рассказывая о процессе образования «Мира искусства», Бенуа писал: «Нами руководили не столько соображения "идейного" порядка, сколько соображения практической необходимости. Целому ряду молодых художников некуда было деваться. Их или вовсе не принимали на большие выставки – академическую, передвижную и акварельную, или принимали только с браковкой всего того, в чем сами художники видели наиболее явственное выражение своих исканий... И вот почему Врубель у нас оказался рядом с Бакстом, а Сомов рядом с Малявиным. К "непризнанным" присоединились те из "признанных", которым было не по себе в утвержденных группах. Главным образом, к нам подошли Левитан, Коровин и, к величайшей нашей радости, Серов. Опять-таки, идейно и всей культурой они принадлежали к другому кругу, это были последние отпрыски реализма, не лишенного "передвижнической окраски". Но с нами их связала ненависть ко всему затхлому, установившемуся, омертвевшему».

1.1. Константин Сомов. Молодая девушка в красном платье (Девушка с письмом)
1.2. Филипп Малявин. Женщина в красном фартуке

Сила в красоте

Все амбиции мирискусников концентрировались в области эстетики. Романтизм и символизм, английские прерафаэлиты, югендштиль или ар-нуво (а также другие национальные проявления модерна разных стран) – только все самое красивое и утонченное в живописи, начисто лишенное социального или идеологического контекста. Словно пытаясь избежать мыслей о тревожных настроениях на рубеже столетий, они обращали взор в прошлое, казавшееся беззаботным временем, преисполненным рафинированной красоты.

Показательны в этом отношении предпочтения Бенуа: на его картинах царили Франция времен Людовика XIV, Россия в период правления Екатерины Великой, дворцовая роскошь Версаля и царская охота.

Утрированны, но не менее показательны ремарки Константина Сомова, которыми он одаривал заграничных коллег: «Гоген мне очень понравился, Матисс же совсем нет. Его искусство – не искусство вовсе!» Досталось и Сезанну: «Кроме одного (а может быть, и трех) прекрасных натюрмортов почти все скверно, тускло, без валеров, несвежими красками. Фигуры же и его голые “купанья” прямо прескверны, бездарны, неумелы. Гадкие портреты». Ван Гог получил вердикт: «Не только не гениально, но и не хорошо». Отвергалось все, что хоть немного заходило на территорию экспериментального, авангардного искусства.

Что касается деятельности самих художников «Мира искусства» – она лежала скорее в прикладной области. Помимо живописи, художники объединения черпали вдохновение и в других сферах искусства – театре, балете, книгопечатании – и оказывали в них существенный вклад, создавая декорации, костюмы и иллюстрации. Им удалось в корне изменить подход к созданию книжных иллюстраций, требования к которым ранее были весьма невзыскательными, и превратить их в предмет искусства.

То же самое можно сказать и в отношении театрального костюма и декораций: после гастролей «Русских сезонов» Дягилева в Париже модные дома французской столицы получали заказы на пошив одежды, вдохновленной эскизами балетных костюмов Льва Бакста.

Читайте также иллюстрированный обзор Артхива "Художники «Русских сезонов» Дягилева"

Александр Бенуа пошел еще дальше – художник принимал участие в создании эскизов для росписи Казанского вокзала и даже работал над либретто для театральных постановок. Совместно с Дягилевым он также выполнял обязанности редактора в ежемесячном журнале «Мир искусства» (выходил с 1898 по 1904 год). Издание публиковало как труды художников объединения – Грабаря, Кандинского, Бенуа и других, - так и статьи иностранных искусствоведов, рецензии и материалы по философии и так далее. И, конечно, важную часть журнала составляли роскошные иллюстрации мирискусников.

Начало конца

Начиная с 1907 года Дягилев почти все время пропадает в Париже, занимаясь популяризацией «Русских сезонов». Если прежде вся организационная деятельность в «Мире искусства» лежала на его плечах, то теперь полномочия перешил к Бенуа, который был не настолько одаренным организатором, как Дягилев, и отвечал больше за идеологию. В 1910 году руководителем объединения становится Николай Рерих, человек несколько из иной идеологической и мировоззренческой оперы.

«Мы слишком любили мир и прелесть вещей, и не было тогда потребности нарочито искажать действительность, – писал Мстислав Добужинский. – То время было далеко от всяких “измов”, которые попали (к нам) от Сезанна, Матисса и Ван-Гога. Мы были наивны и чисты, и может быть в этом было достоинство нашего искусства». Возможно, из-за своей наивности мирискусники были открыты всем веяниям у себя на родине, и охотно сотрудничали с художниками совершенно чуждых им взглядов. Во втором десятилетии 20 века они проводят совместные экспозиции с художниками-символистами и даже представителями авангарда.

В итоге в 1921 году главой объединения становится Илья Машков из «Бубновых валетов», от «Мира искусства» фактически останется одно лишь название и всего три года спустя группа окончательно распадется. При некоторой противоречивости и хаотичности деятельности объединения, на протяжении его существования мирискусникам удалось добиться немалого: в погоне за идеалом чистой красоты они оказали ощутимое влияние на микроклимат в изобразительном искусстве и восприятие эстетики на рубеже веков как в России, так и за ее пределами.

Артхив: читайте нас в Телеграме и смотрите в Инстаграме

Титульная иллюстрация: Борис Михайлович Кустодиев. Групповой портрет художников общества "Мир искусства". Эскиз неосуществленной картины, 1910-е