В Пасадине открыли выставку, посвящённую «революции синего» в живописи французских художников

Новые оттенки, которые стали доступны художникам в 18 веке во многом благодаря берлинской лазури, возобновили пылкие философские дебаты вокруг ньютоновской теории цвета. Увлекательная возможность передавать новые утончённые и сложные цветовые отношения, основанные на научных принципах оптики, стали базой живописи рококо

Рококо называют самым легкомысленным и бездумным из всех стилей в искусстве. Почему тогда рококо столь значимо для русской изобразительной культуры? Почему определение от слова «рококо» звучит для нашего уха так экзотически – «рокайльный»? В чем основное различие рококо и барокко, которые люди малосведущие часто путают? Наконец, почему рококо – это прямой и непосредственный предок современной глянцевой культуры? Обо всем этом пойдёт речь ниже. Читать дальше

или peinture moderne, как её называли в то время.

Ранние примеры применения берлинской лазури демонстрируют восхитительные работы Фрагонара и его ближайшего окружения. Мастерски этот цвет использовали неоклассики Элизабет Виже-Лебрён, Пьер-Поль Прюдон и Жан Огюст Доминик Энгр.

Сложные, тонкие манипуляции цветом видим на картинах академического периода, например, на полотне «Музыка возвращает Сафо к жизни» кисти Жана-Луи Дюси, позже — у Эдгара Дега в полотне «Похищении сабинянок», которое было амбициозным подражанием Пуссену. Столь широкое использование нового синего в значительной степени было определено возможностью передавать тона и оттенки, которые не были доступны художникам прежде.

Берлинская лазурь оказалась революционным цветом, но она стала лишь предшественником целого букета новых оттенков, которые появились в результате промышленной революции. Химик Луи Жак Тенар синтезировал следующий синий пигмент — алюминиево-кобальтовую краску, названную в честь него «тенаровой синью».

Третий синтетический синий стал кульминацией многовековых поисков дешёвой, яркой и высококачественной замены наиболее ценному из всех пигментов — натуральному ультрамарину. Это цвет производится из ляпис-лазури (лазурита), редкого полудрагоценного камня, который с 6-го века добывают почти исключительно в Афганистане, а в Европу импортировали через Венецию. Как известно, в эпоху Ренессанса ляпис-лазурь ценилась дороже золота.

Природный ультрамарин получается при грубом помоле лазурита. Он даёт блестящий «королевский» оттенок синего и сравнительно полупрозрачную глазурь на светоотражающем грунте. Другие синие цвета, например, смальта, которая по существу состоит из частиц цветного стекла, помогали достичь прекрасных оттенков ультрамарина, но плохая способность краски ложиться на поверхность и трудность в изготовлении значительно ограничивали её использование.

В 1824 году французское правительство объявило конкурс среди химиков на разработку синтетического ультрамарина. В конце концов премию получил в 1828 году Жан-Батист Гиме. Художникам наконец-то стала доступной полностью сбалансированная палитра холодных и тёплых тонов, охватывающая полную гамму. Это, а также готовые к смешиванию масляные краски в тюбиках, значительно облегчили передачу натуры. Способность живописцев захватывать широкий спектр природных явлений на пленэре представлена работами Коро, Гигу, Монтичелли и Дюпре.

Экспозиция завершается двумя полотнами, которые показывают, как импрессионисты смогли полностью реализовать широкие возможности, полученные благодаря изобретению этих «новых синих»: «Сена в районе Шератона (Рассвет)» Армана Гийомена и «Каноэ на реке Йер» Гюстава Кайботта.