Музей «Метрополитен» собирает вместе примечательных персонажей — семью графа Альтамира, члена правления Банка де Сан-Карлос (в будущем — Банк Испании). Портреты членов этой семьи были разбросаны по частным и публичным коллекциям и впервые предстанут перед публикой вместе. Встречайте: четыре портрета кисти Франсиско Гойи и один — Августина Эстива.
Мини-экспозиция проходит в музее с 22 апреля по 3 августа. А безусловная жемчужина в коллекции «Метрополитен» — портрет
дона Мануэль Осорио Манрике де Суньига, или «Мальчика в красном». Характерной чертой испанских детских портретов является изображение маленьких особ знатного рода «как взрослых», от чего возникает ощущение, что перед вами портрет
карлика (например, известный «Портрет
инфанты» Веласкеса). Конечно, определенную роль в этом ощущении играет еще и «недетский» наряд ребенка (нынешние мамочки тоже любят рядить деток во взрослые одежды, но живой, а не «портретный» ребенок, конечно, выглядит в таком наряде трогательно и забавно). Вот и на портрете Гойи — мальчик в красном парадном камзоле с золотым поясом. Лицо ребенка — вот что привлекает внимание! Белое и какое-то неживое, застывшее. Можно, конечно, спекулировать на провидческом даре художника (Мануэль умер через 5 лет), но, скорее, приходят на ум его собственные дети, семеро из которых умерли.
Не менее примечательны другие детали картины — сорока на поводке, клетка со щеглами и три кошки, хищно уставившиеся на сороку. И тут можно позволить разгуляться фантазии! Испанские художники часто рисовали щеглов на детских портретах как символ невинности. Но здесь щеглы — в клетке. Сорока на воле — и мальчику совершенно безразлично, что рядом кошки, ведь на поводке всего лишь игрушка. Кошки — сразу возникает ассоциация с кошачьими мордами в «Капричос». Но безумие накроет художника позже — еще не время. Пока что он, можно сказать, вручает в клюв сороке свою визитную карточку: после семьи Альтамира у Гойи появится очень много знатных заказчиков.
Музей «Метрополитен» любит играть на сходстве-отличии, помещая рядом созвучные произведения. Поэтому, если вы сравните портреты графини Альтамира с дочерью кисти Гойи с портретом кисти Августина Эстива, вы сразу поймете, о каком таком «лунном свечении» идет речь, когда говорят о женских портретах Гойи. Уж очень большим ценителем женской красоты был Франсиско, и, вероятно, именно это сияние охватывало его душу при взгляде на предмет восхищения. Кстати, девочка на этом портрете вполне эмоциональная, «живая».
Инна Лостман
Инна Лостман
