Говорит и показывает: цитаты Франсиско Гойи о корриде, гордости, морщинах, пуговицах и фантазии

В детстве я бывал на корриде и с мечом в руках не испытывал страха.

Мне нужно немного мебели: мне кажется, что достаточно будет эстампа с изображением Святой Девы, стола, пяти стульев, сковородки, бутылки с вином, гитары, духовки и свечей — всё остальное будет лишним.

Дайте мне кусок угля, и я нарисую вам картину; секрет картины заключен в изучении предмета и в уверенности воображения.

Я признаю трёх мастеров: Рембрандта, Веласкеса и Природу.

Я живу, предаваясь истинным своим страстям, а именно — охоте и шоколаду.

Если бы у меня было больше времени, я бы сообщил тебе о том, какую честь мне оказали король, принц и принцесса; они позволили мне с помощью божьей милости показать им четыре картины, и я поцеловал им руки (такого счастья еще никогда не выпадало на мою долю), я уверяю тебя, что я никогда не мог желать ничего большего, чем-то, что досталось мне от моей работы.

Я зарабатываю 12 или 13 тысяч реалов в год и доволен своей жизнью так, как может быть доволен ею зажиточный человек.

Я был очень угнетён, но Бог послал мне вновь бодрость духа. Я доволен своими доходами так, как может быть ими доволен счастливый человек.

Я не могу себя ограничивать так, как, может быть, себя ограничивают другие, потому что здесь (в Мадриде — ред.) я очень почитаем.

Свою жизнь я обустроил завидным образом. Я больше не пресмыкаюсь. Если кто хочет от меня чего-либо, он должен меня найти, но я стараюсь появляться очень редко, и если это личность невысокого ранга или не поручение от моего друга, то я ни с кем не работаю. Однако чем больше я себя им предлагаю, тем меньше они меня оставляют в покое, и не знаю, каким образом я должен с этим покончить.

Я вновь и вновь обращаюсь к Богу с просьбой осводобить меня от вспыльчивой гордости, которая овладевает мною. И если я осознал уже, что должен иметь чувство меры, то меня привлекает мысль о том, что поступки в дальнейшей моей жизни будут менее плохими.

Я стал старым, на моём лице много морщин, ты меня даже, может быть, не узнал бы, если бы не мой плоский нос и не мои впалые глаза (из письма 40-летнего Гойи бликому другу Мартину Сапатеру).

Я нарисовал безумный двор, где двое обнажённых избивают друг друга, а в этом время санитар смотрит на них, и другие тоже дерутся палками, — всё это я пережил лично в Сарагосе.

Фантазия, лишённая разума, производит чудовищ; но соединённая с ним, она — мать искусства и источник его чудес.

Я целый месяц находился рядом с Их Высочествами. Они — настоящие ангелы. Я получил от них двадцать тысяч реалов, а моя жена — платье, расшитое золотом и серебром, стоимостью, наверное, около тридцати тысяч реалов. Честно говоря, я и не рассчитывал на такое вознаграждение и теперь, как ни странно, чувствую себя обязанным.

Так случилось, что отныне я — придворный художник. Трудно привыкнуть к мысли, что мой годовой доход теперь будет составлять более 15 тысяч реалов.

Я не отрицаю громадного интереса, который во мне возник к славе моего отечества.

Мир — это маскарад: лицо, одежда, голос — все подделка; каждый хочет казаться не таким, каков он на самом деле, каждый обманывается, и никто не узнает себя.

Где вы видели в природе линии? Я вижу лишь предметы, освещенные или спрятавшиеся; что-то выступает на передний план или отступает назад; что-то видится явным, что-то прячется в глубине. Взгляд мой никогда не видит ни линии, ни деталей. Я никогда не считаю, сколько волос в бороде прохожего и сколько пуговиц на его камзоле. Вот и моя кисть не должна видеть лучше меня.

Она (герцогиня Альба — ред.) рвет на себе волосы и топает ножками, потому что аббат Пикхурис сказал ей, что она выглядит бледной.

Давайте избавим молодых учеников от того, чтобы они долгие годы вычерчивали линии, рисовали миндалевидные глаза и вырисовывали рот наподобие арки или сердечка, а нос в виде преображенной семерки и овальные головы.

Иногда я бываю так взволнован, что не могу этого вынести.

Короли без ума от Гойи.