button-pro-crown
PRO accounts for artists
check
Sales via Facebook and Instagram store
check
No ads on web pages
check
Artworks mailing lists
check
Sales of reproductions and digital copies
Read more
button-pro-crown
PRO accounts for artists
arrow-toparrow-down
check
Sales via Facebook and Instagram store
check
No ads on web pages
check
Artworks mailing lists
check
Sales of reproductions and digital copies
Read more

История любви в картинах: Михаил Нестеров. Боязнь жениться

Михаил Васильевич Нестеров нередко сравнивал себя с гоголевским Подколёсиным: мол, и надо бы жениться, да боязно, и мысли о том, а не сбежать ли с собственной свадьбы, выпрыгнув в окошко, одолевают. Попробуем разобраться, почему так происходило и чем все в итоге закончилось.
История любви в картинах: Михаил Нестеров. Боязнь жениться

Против воли родителей

Страх перед женитьбой появился в Нестерове не сразу. Напротив, желание взять в жены любимую Машеньку Мартыновскую было таким сильным, что его не обуздал даже запрет родителей. Михаил Нестеров вырос в богобоязненной купеческой семье, и отсутствие родительского благословения было не просто словами, а настоящими цепями, которые должны были бы сковать влюбленного молодого человека по рукам и ногам. Должны были бы. Но не сковали. Двадцатитрехлетний Нестеров обвенчался с любимой.
Именно с Марией Мартыновской в творчестве Нестерова появились женские образы. Сам же художник говорил, что в Машеньке встретил девушку «очень близкую к идеалу».

На следующий год после свадьбы в семействе Нестеровых появился ребенок — дочь Оля. Михаил Васильевич был настолько счастлив, что даже не сразу понял, что хочет донести до него акушерка. А она сообщала, что с ребеночком-то все в порядке, а вот с матерью — беда. Мария лежала в сильном жару и вскоре умерла.
Из письма Михаила Нестерова дочери, О.М. Нестеровой, 1 июня 1906 года. Москва
«Дорогая моя Олюшка!
Сегодня в полдень минуло 20 лет, как не стало нашей Мамы.
Я только что приехал из Данилова монастыря, где отслужили панихиду, убрали могилу, вымыли памятник, и передо мной прошли, как живые, памятные страшные дни 1886 года.
Ах! Как все это больно было и тяжело… <…> И оба мы с тобой были тогда одинако[во] беспомощны.
Помолилась ли ты сегодня о Маме?
Вчера я был в Петровском парке, прошел около церкви, в которой венчали нас, а потом мимо дома в Зыковом переулке, где жила и живет беднота и где жили мы с мамой перед свадьбой. Цел и домишко, цел и чердачок в одно окно, где прожива[л] я.
Все прошло, все миновало!..
Я стал „большой“, стал „известный художник“, а счастлив ли я?..»
«Любовь к Маше и потеря ее сделали меня художником, вложили в мое художество недостающее содержание, и чувство, и живую душу, словом, все то, что позднее ценили и ценят люди в моем искусстве», — позже напишет Михаил Нестеров и добавит: «Под впечатлением этого сладостно-горького чувства я много рисовал тогда, и образ покойной не оставлял меня: везде те черты, те особенности ее лица, выражения просились на память, выходили в рисунках, в набросках. <…> И она как бы была тогда со мной».

Ее облик художник запечатлел на посмертном портрете. На картине «Христова невеста» покойная изображена в венчальном наряде — Нестеров его позже уничтожил.

Знаки судьбы

Михаил Васильевич и по его собственным признаниям, и по отзывам окружающих был чрезвычайно впечатлительным человеком, а такие люди всегда стараются считывать знаки судьбы — улавливать символы в, казалось бы, ничем не связанных событиях. Так, смерть жены Нестеров позже увяжет со случаем на их свадьбе, когда один из гостей — доктор — уезжал к роженице, да не успел, женщина умерла. А сам Нестеров, может, и не годится вовсе для семейной жизни? Вот и покойная любила говорить: «Мишенька, ты не мой, ты — картинкин».


Много позже, когда у художника возник бурный роман с одной певицей, та тоже, по словам живописца, ему говорила о том, что его единственная подлинная страсть — искусство. Так стоит ли рисковать и пытаться снова пойти под венец? С одной стороны, семья, уют, были Нестерову необходимы, а с другой стороны — это страшно: а вдруг снова что-то пойдет не так?

Вторая семья

«Две страсти всю жизнь господствовали надо мной: страсть любовная и страсть к художеству, — признавался Нестеров. — Если бы не было этих страстей, я был бы самый ординарный человек, быть может, вредный самодур, пьяница, неудачник».

Страсть любовная привела к тому, что в жизни Михаила Васильевича появилась Юлия Урусман. Об этой женщине известно немного — биографы стараются не вдаваться в подробности этих отношений. Нестеров и Урусман не были официально женаты, но прижили троих детей: самый младший — Федор — прожил всего несколько месяцев. Все дети получили фамилию отца.
Юлия Урусман с детьми от Михаила Нестерова — Верой и Мишей.

Юлия Урусман с детьми от Михаила Нестерова — Верой и Мишей.

Образ Урусман запечатлен на картинах «Думы» и «За Волгой». И на первом, и на втором полотне женщина печально и немного обреченно склонила голову. Скорее всего, именно такой и была в жизни Юлия — кроткой и всепрощающей. Она умерла в 1962 году, на 20 лет пережив Нестерова, но не оставила скандальных воспоминаний и подробностей их совместной жизни. А ведь ей было на что обижаться: живя с ней, Нестеров дважды пытался обустроить свою жизнь с другими женщинами. Причем вторая попытка удалась.

Останемся друзьями

В Киеве, где Нестеров работал над росписью Владимирского собора, он познакомился с Лёлей Праховой — дочерью известного в те годы археолога и историка искусств Адриана Прахова.

В своих воспоминаниях художник так описал их первую встречу: «За самоваром сидела, разливая чай, девушка лет шестнадцати-семнадцати, некрасивая, худенькая, на редкость привлекательная. Это была старшая дочь Праховых Леля. Она как-то просто, как давно-давно знакомая, усадила меня около себя, предложила чаю, и я сразу и навсегда в этом шалом доме стал чувствовать себя легко и приятно. Леля, благодаря своему милому такту или особому уменью и навыку обращаться в большом обществе с людьми разными, всех покоряла своей доброй воле и была общей любимицей».
Елена (Лёля) Прахова, предположительно 1900-й год, Киев

Елена (Лёля) Прахова, предположительно 1900-й год, Киев

Позже Михаил Васильевич признавался, что даже «некоторым образом влюбился» в девушку. Это была не головокружительная страсть, но тем не менее Леля покорила Нестерова настолько, что он образ святой Варвары в соборе принялся писать с нее. Позже ему запретят такое «святотатство». Жена губернатора так прямо и заявила: «Не желаю я молиться на Лёльку Прахову!».
Так что Нестеров образ переписал. Но свое отношение к девушке не изменил. Более того, однажды признался, что из всех встреченных им женщин, только Леля Прахова, как когда-то его мать, по-настоящему его понимала.
Так выглядит переписанная Святая Варвара во Владимирском соборе в Киеве

Так выглядит переписанная Святая Варвара во Владимирском соборе в Киеве

Думы о том, а не жениться ли, в конце концов, на такой понимающей девушке, не оставляли художника. В 1897 году в письме другу он замечает: «…эта прекрасная девушка, с которой я взял когда-то тип своей великомученицы Варвары и был недалек от того, чтобы влюбиться в нее и связать ее судьбу со своей. Теперь, к сожалению, это поздно, все хорошо в свое время… Но что мечтать о том, что несбыточно». На следующий год: «Если бы мне было суждено когда-либо жениться вторично, то никого бы я не желал иметь своей женой, кроме этой талантливой и необычайно доброй и чистой душой девушки. Но… увы и ах!». Тем не менее, в 1899 году, после десятилетней дружбы, он все-таки сделал ей предложение. Помолвка не состоялась, скорее всего, потому, что Праховы знали, что у Нестерова есть вторая, пусть и незаконная, семья.

Женюсь! Если не выпрыгну в окно…

В 1902 году Михаил Васильевич восторженно писал своему близкому другу Александру Турыгину: «…я влюбился, как мальчишка. Она действительно прекрасна, высока, изящна, очень умна и по общим отзывам дивный, надежный, самоотверженный человек. И если по дурной привычке своей я не выпрыгну в окно, то через месяц наша свадьба».
Нестерову не пришлось «прыгать в окно»: его свадьба с Екатериной Васильевой состоялась. В этом же году его незаконная супруга Юлия Урусман родила третьего ребенка, который прожил всего несколько месяцев. Что чувствовала и пережила Юлия Урусман, у которой умер сын и которую оставил отец ее детей, мы уже не узнаем: мемуаров она не оставила.

Записи Нестерова по этому поводу сохранились: «И такой мой поступок, что я, оставив одну семью, решил обзавестись другой, был самым тяжким грехом в моей жизни… я чувствую и по сей день, что безнаказанно для меня этот поступок не прошел».
История любви в картинах: Михаил Нестеров. Боязнь жениться
Михаил Нестеров и Екатерина Васильева прожили в счастливом браке 40 лет, вырастив двоих детей. Жена пережила художника на 13 лет.
Судьбы детей Нестерова в советское время складывались зачастую печально — как пережить арест старшей дочери Ольги? Она вернется после долгих лет лагерей на костылях. А ее мужа сочтут шпионом и расстреляют… А смерть сына Алексея от туберкулеза? Отец, стоя перед его постелью, наносил на полотно любимые черты…
Recommended exhibitions and views
Что касается Лели Праховой, то она так и не вышла замуж. В 1913 году Нестеров писал о ней своей дочери Ольге: «…Как часто (и все чаще и чаще) я вспоминаю Лёлю — этот источник поэзии и истинного художественного вдохновения. Она старенькая, с обручиком на немногих седеньких оставшихся волосах (помнишь, какие были пышные?) сидит себе посейчас, а около нее идет жизнь, и догорающие лучи былой Лели еще греют тех, на кого они упадут…». Кстати, Леле на тот момент было 42 года. Художника его бывшая модель и несостоявшаяся невеста пережила на шесть лет.