Художник-иллюстратор Лев Каплан: «Смотреть на все глазами ребенка - только так можно сделать хорошую иллюстрацию!»
— Честно говоря, какой-то осознанной цели с детства — стать именно художником, а не космонавтом или пожарником, — у меня не было. Я не из художественной династии, и специально к рисованию никто меня не приобщал. Папа — математик, мама — музыкант, преподаватель фортепиано, и во втором классе я начал заниматься на скрипке. Через два месяца со скандалом доказал, что это — не мое, и все!
— …а рисовать я начал еще в детсаду, наверное, как и все дети. Позже пошел «классическим путем» — сначала в изостудию во Дворец пионеров, потом в художественную школу в Луганске.
— Авторскими плакатами обеспечивали?
— Конечно! «Красный уголок» с Ильичами, правда, не оформлял, но действительно нарисовал пару плакатов, куда ж без этого…
— В Германию я поехал сразу же после института: закончил языковые курсы, и пошел работать в архитектурное бюро. За год «заработал» бессонницу, и решил бросить заниматься не своим делом. Дальше выбора особо не было: я просто подумал, что я еще умею делать? Рисовать! Тогда и попробовал устроиться дизайнером в рекламное агентство, и застал самое начало эры компьютерной графики. Представьте мой «инструмент» тогда: «Мак 2», один из первых «макинтошей», еще с черно-белым экраном!
Попутно у меня было прошло пару художественных выставок, — я ведь все время «чуть-чуть рисовал», — и в 2004 году знакомый предложил мне оформить книгу. У меня — рисунки, у него — своя типография, в итоге было издано 4 толстых книжки. Это недорогие издания, вместо обычных 18 — 20 евро они продаются по 5 евро, и, кстати, их можно встретить до сих пор.
— Лев, признайтесь, подглядываете в книжных — берут ли это издание?
— Вообще-то я не очень люблю вспоминать эти работы. Рисовал очень быстро, и сейчас все бы сделал иначе… Но и они пригодились: я узнал, что и мои любимые художники-иллюстраторы Андрей и Ольга Дугины живут в Германии, а Геннадий Спирин в США. Тут выходят книги с их работами, так что и я решил попробовать «обивать пороги» издательств.
..В итоге был один телефонный звонок, одна встреча — при мне была папка рисунков и те самые иллюстрации изданных для книг, — и где-то год ожидания, пока мы в 2011 не начали реальное сотрудничество. Я оформил книжку «80 дней вокруг света», и она вышла в 2013 году, и, получается, по-настоящему серьезно к рисунку, иллюстрациям, я отношусь всего лет пять.
— Дело не в этом, конечно, ведь, сколько себя помню — я всегда рисую. Я имею в виду другое: даже не просто профессиональное отношение или банальное стремление что-то нарисовать, чтобы побыстрее напечатали… А такое состояние, когда ты рисуешь, и прежде всего именно тебе самому хочется добиться определенного результата. В общем, «творчески» повзрослел я где-то лет в 40.
— А то, что вы поменяли место жительства «на заграницу», как-то на это повлияло? Новые материалы, ресурсы, возможности, а то и новое видение от культурного шока…
— «Культурный шок», конечно был, ведь это был 1992-й год, причем продуктовый магазин оказался «полушоком», а вот когда я зашел в художественный магазин — все, пропал! Например, оказалось, что можно просто взять, и купить гуашь , развести, и она сама засохнет. Никакой «подкраски» и каких-то хитростей и «прибамбасов»!
— Еще и тысячу готовых оттенков — ничего смешивать не надо…
— Как раз наоборот — я предпочитаю смешивать краски, получая нужный цвет, потому что готовые, «открытые» цвета выглядят как-то «неинтеллигентно».
— Познакомившись с компьютером, я, конечно, поначалу увлекся, купил себе этот чудо-арегат — Макинтош, как следует наигрался, но я не рисовал в компьютере. Мне это категорически не нравилось, и сейчас в работе я компьютер не использую.
— Нет, ведь «в компьютере» тоже нужно уметь рисовать и мыслить, и есть огромное количество людей, которые создают прекрасные виртуозные работы с помощью компьютера. К компьютеру в рисовании у меня отношение, как к инструменту — у кого-то кисть и краски, у кого-то — программы. Умения рисовать и, собственно, творчества это не отменяет. Единственное, что, — в компьютере есть волшебная кнопочка ctrl Z: «отменить действие». Ну, а мое ctrl Z — это корзина для бумаг и новый чистый лист!
— Неужели чуть что — «оторви и брось»?
— Не сразу, конечно: безусловно, я какое-то время борюсь и исправляю картину, пока могу. Какое-то пространство для маневра я оставляю осознанно: так, я сначала делаю карандашные наброски, и сканирую их. В случае, когда что-то идет не так, можно вернуться к прошлому этапу, восстановить-перерисовать то, что меня устраивает, и продолжить работу.
— А можете рассказать чуть подробнее, как создаются иллюстрации?
— Сначала — карандаш, потом уже рисую в цвете (Лев демонстрирует листы формата А3 — очень много листов!) Набирается масса эскизов, какие-то «почеркушки», и постепенно появляется финальный эскиз, который потом с помощью светового стола переношу на чистовик. Потом делаю уже цветные эскизы, и вот смотрю — рисуночек сделал! Техники бывают разные: иногда что-то рисуется пером, специальной тушью, потом «раскрашивается». А нынешние работы, которые сейчас делаю, рисую на тонированной цветной бумаге — кремовой, светло-серой… Это и некий «спецэффект», но, признаюсь — я пытаюсь немного сэкономить время.
— Лев, а сколько времени нужно, чтобы оформить книгу «от и до»?
— В случае с оформлением книги объем работы очень большой: в целом один проект может занимать год и больше. «За 80 дней вокруг света» — это 22 иллюстрации и 1,5 года работы.
— Любопытно, как идет сотрудничество с издательством — ведь это уже «творчество на заказ», сроки, технические нюансы…
— Начало у проекта, как правило, вполне обычное: зная мой стиль и мои работы, мне предлагают проект — заказ. Я получаю тему, текст, объем книги, формат… Допустим, в книге — 36 страниц, текста на 18, и оставшиеся — мои.
— В работе над книгой вы следуете каким-то указаниям издателей — мол, изобразите такие-то фрагменты?
— Нет, дается полный «карт-бланш», за исключением обложки, которая обсуждается даже не «худсоветом», а теми, кто будет заниматься реализацией и рекламой данной книжки. Как говорится, «обложка должна быт продающей»! Я показываю карандашные эскизы, и выбирается самый коммерчески выигрышный вариант.
— Вам удается угадывать этот выбор?
— Вообще-то я планировал другую иллюстрацию для обложки «Саги Братьев Гримм»: хотел поставить туда крысолова, играющего на дудке, перед которым танцует крыса в одежде шута. Но было решено сделать обложку с более узнаваемыми сказочными образами. А в целом я ставлю издателя, с который уже не впервые работаю, перед фактом готовых иллюстраций. Показываю каждую готовую работу моему редактору, с которым еще до начала работы обсуждаю некую концепцию.
— Скажите, а незавершенную работу, наброски не боитесь показывать, чтоб «не сглазить»?
— Все показываю, конечно — близким друзьям могу показать даже «полработы» — никаких особых суеверий я не поддерживаю. А вообще советуюсь с женой Наташей.
— Но если вдруг супруга скажет, что ей что-то не нравится, настрой на продолжение работы портится?
— Знаете, вообще не портится: у нее на удивление точное «попадание» с редактором издательства, и уж если она что-то заметила, потом именно на это и обратит внимание редактор.
— Я выбираю для иллюстраций те моменты, которые меня «цепляют» — они не просто «выгодные» для красивой картинки, но еще и смысловые. Например, момент, когда Вильгельм Телль вынужден стрелять в яблоко на голове своего сына — ключевой. Стоило бы его просто взять, и как-то изобразить: народ, площадь, герой, сын, герцог… Но мне был интереснее другой момент, который больше волнует: Вильгельм Телль вынул из колчана две стрелы, одну положил на тетиву, а другую спрятал за пазуху. И после меткого выстрела сказал герцогу, что если бы промахнулся и попал в сына, то вторым выстрелом убил бы и его, правителя. Нормальный ход, очень острый момент, и в то же время много всего здесь наслаивается «поверх сюжета». Я расположил всю сцену на арбалете, и постарался все это показать, включая, может, где-то примитивные, но философские вещи: так, за мальчиком, — видите? — отдыхает Смерть…
— Тогда что для вас важнее: соответствовать тексту (при наличии своих мыслей и образов), или всегда стремиться показать свое видение момента?
— Конечно, мне очень нравится выдумывать что-то свое, и если это средневековая кухня — недостаточно того, чтобы она выглядела просто «правильно» средневековой. Кому же это интересно? На самом деле я считаю, что картинки рассказывают собственную историю, параллельную сюжету и его дополняющую. И я всегда буду выдумывать что-то свое!
— У меня не было целей становиться известным, к примеру, в книжной иллюстрации, или в какой-то определенной другой области. Честно говоря, для меня все гораздо проще: я сижу, рисую, получаю удовольствие. Причем этот труд — каждый проект занимает долгое время, — еще и плохо оплачивается. Если сопоставить затраты времени и оплату результата — на эти деньги совершенно не проживешь! Так что я, можно сказать, настоящий идеалист.
— Получается «профессиональное хобби»?
— Да. В любом случае, это именно то, что мне хочется делать. На работе тоже что-то нравится, что-то — нет, но рисование — это нечто другое. Для меня это диалог с Всевышним.
— Знаете, если и гавань, то уж точно не тихая: есть совершенно «крышесносящие» книжные проекты, и сегодня издаются книжки, что называется, «отвязно» проиллюстрированные в разных стилях! Мне повезло общаться с замечательными художниками, и я, конечно, обращаю внимание на то, что в мире творится. Люблю, как рисуют Дугины, Спирин, если не знаете — обратите внимание на работы австрийского иллюстратора Лисбет Цвергер. Прекрасные иллюстрации у Антона Ломаева, Кирилла Челушкина, очень нравится и «Снежная королева» Владислава Ерко — чудесная книга! Ну, а я просто очень «классически» работаю, однако в любой области искусства есть место и для классики, и для эпатажа. Новшеств сегодня не меньше — достаточно посетить какую-то крупную книжную ярмарку.
— Или еще один пример — стартовавшая в эти дни международная выставка иллюстраций «Illustration 2014», где участвует и ваша работа — как раз из оформления книги «Вильгельм Телль». Лев, а существует ли некое братство иллюстраторов?
— Мир вообще маленький, и, естественно, мы общаемся, дружим — и со многими художниками, о которых сказал, и дальше можно продолжать перечисление: со Светой Дорошевой, и с Пашей Татарниковым (совершенно сказочный иллюстратор из Беларуси)… Братство не братство, но интерес к тому, что делают другие в этой сфере, есть всегда.
(фото Н. Ратковски)
— Лев, глядя на вашу «автарку», захотелось спросить: а из работ старых мастеров, что вам наиболее близко — можете сказать о сильных впечатлениях, нынешних или «родом из детства»?
— Номер один для меня всегда Брейгель Старший: я считаю, что сильнее его «Зимней охоты» просто ничего придумать невозможно, это для меня фантастическая штука! А в детстве меня мама все время водила по музеям, почти каждое лето ездили в Москву, так что я постоянно бывал в Третьяковке, Пушкинском музее… Помню, картина «Иван Грозный и его сын Иван» Репина, «Распятие» Ге очень сильное впечатление произвели.
— Я просто люблю ходить в музеи, и у нас в Штуттгарте — прекрасная галерея. Там имеется шикарная коллекция картин Эдварда Берн-Джонса — цикл «Персей и Горгона». Но это никакого отношения к вдохновению не имеет — я вообще не вдохновляюсь, я сел и работаю!
— Вы так серьезно говорите, но ваши работы нередко вызывают улыбку и никак не ассоциируются с рутиной!
— На самом деле без юмора вообще нельзя, и рассмешить порой бывает важнее и сложнее, чем довести до слез. Так что юмор сопровождает некоторые работы «автоматически»!
— У меня четкого расписания нет: часть времени отдаю работе, часть — созданию иллюстраций, и если вижу, что с книгой успеваю в срок — рисую что-то еще. Так, недавно написал большую акварель (это может занимать как несколько часов, так и несколько недель), порой делаю небольшие работы, которые рисуются меньше часа — они, конечно же, немного «другие» по сюжету и исполнению. Ну, а со стимпанком — да, было такое увлечение: я обычно что-то пробую, добиваюсь результата, пока все не получится «как надо». А как только я понял, что цель достигнута — мне это перестает быть интересным.
— Итак, проект завершен, какая-то детальная, кропотливая работа окончена. Что дальше?
— Я совершенно бестрепетно ее продаю! Расставаться не жаль — лично мне любая работа интересна, пока я ее делаю. А вот когда она закончена, я на нее посмотрел, — «да, все нормально», — тогда спокойно откладываю в папку, коробку, или беру в рамку. К «Бременским музыкантам» у меня больше половины работ ушло. Вообще, в следующем году я бы хотел попробовать сделать выставку, чтобы показать исключительно иллюстрации к последним книгам.
— Лев, мы искренне желаем вам все осуществить — большое спасибо за интересную беседу!
Иллюстрации публикуются с согласия автора
