Наталья
Гарбер

Превышение драмы метагеометра нонконформизма Эдуарда Штейнберга средствами трансформационного научного искусства

Наталья Гарбер, 2023-2024, статья вышла в журнале "Музей" №10-2024

Аннотация. Статья посвящена междисциплинарному исследованию механизмов успеха стратегии творческого стоицизма нонконформиста Эдуарда Штейнберга в сочетании с моделью устойчивого международного инвестиционного продвижения арт-инноваций его галериста Клода Бернара. Анализ сотрудничества художника и галериста, приведший к выводу работ Штейнберга в коллекции ведущих российских и зарубежных музеев, позволяет описать срединный путь включения творчества современного художника в общемировой арт-рынок в балансе коммерческих и художественных задач развития современной культуры и музейного дела. Развивая подходы высокого искусства в цифровую эпоху, автор предлагает инновационный подход к современному развитию стратегий художественного андеграунда методами трансформационного научного искусства и пост-модернистской арт-терапии, позволяющих развивать современные музейные проекты от традиций прежних веков к инновациям 21 века.
Ключевые слова. Творческий стоицизм; метагеометр нонконформизма; Эдуард Штейнберг; Галина Маневич; Клод Бернар; экзистенциальная стойкость; трансцендентная нежность; трансформационное научное искусство.

Родовые корни духовной жизни и творческой радости метагеометрии нонконформизма

Эдуард "Эдик" Штейнберг родился 3 марта 1937 года в семье поэта и переводчика Аркадия Штейнберга (1907-1984), слушателя ВХУТЕМАСа и члена Союза писателей, успевшего отсидеть несколько лет «за формализм» в 1930-х. Придя на Великую отечественную войну добровольцем, он служил в политотделе 18-ой армии, был награждён медалью «За боевые заслуги» (1941) и орденом Отечественной войны I степени (1944), его рекомендовал в КПСС будущий генсек Брежнев. Однако в 1944 на должности заместителя коменданта Бухареста по связям с гражданским населением Аркадия арестовали по доносу на 8 лет, по окончании которых он осел в Тарусе. У него там был дом, экспроприированный в 1937, а законы СССР требовали от бывших осужденных жить за 100+ км от столиц. Дом ему не вернули, и он ютился по углам, пока Паустовский не дал денег на покупку нового. Умеющий находить радость жизни в тюрьме и под артиллерийским обстрелом, поэт отменно рыбачил и лечил, - и следовал формуле зэков "не верь, не бойся, не проси". Был учеником Максимилиана Волошина, вместе с которым считал, что «Наше главное творение — мы сами», и умел создавать витальное чувство слияния искусства и жизни для себя и своего окружения: "Отваливаем от причала, \ Чтоб наконец-то налегке \ Попробовать опять сначала \ К верховьям двинуть по реке".

Стиляга и жизнелюб, Штейнберг-старший переводил европейских и восточных поэтов от "Потерянного рая" Мильтона, считающегося ныне каноническим шедевром российской переводческой школы, - до стихов великого китайского поэта-художника Ван Вэя и поэмы "Стенания истерзанной души" вьетнамского героя Нгуен Зу, которую даже неграмотные крестьяне его страны читают наизусть. Дружил и сотрудничал как переводчик с Арсением Тарковским, Семеном Липкиным, Марией Петровых и Эдуардом Багрицким. В честь последнего назвал сына, будущего знаменитого художника-нонконформиста. Рисовал потрясавшие друзей фантасмагорические картины притчи о кризисах цивилизаций. Своей главной поэтической темой выбрал исконно русскую - дорогу («Полжизни провел, как беглец, я в дороге…»). Вот его "Подражание древнекитайскому" по мотивам жизни в деревне Юминское на реке Хотче, где Ши Шань по китайски значит то же, что по немецки Штейнберг — каменная гора:
Катит и катит волны свои Хо Тча.
Вот и селение Ю глянуло из за туч.
Там проживает горный монах Ши Шань,
Ловит на удочку станцию Би би си.

Следуя этим заветам, сын поэта выбрал "путь домашнего воспитания", как это называлось в дворянской среде - но в советской версии: Эдик закончил 7 классов, пошел работать на завод в Москве, потом – в тарусскую рыболовецкую артель. От формального арт-образования отказался, и после кружка в Доме пионеров учился рисовать и жить под руководством отца - после 1954 года, когда тот вышел из заключения и поселился в Тарусе. Культурный кругозор молодого художника расширил тарусский домочадец  – романтический художник Борис Свешников, который в юности сидел вместе со старшим Штейнбергом. В 1958 Свешников стараниями Паустовского стал членом Союза художников СССР. Он был известен участием в «ЭКСПО-58» в Брюсселе и иллюстрациями Гофмана и других немецких романтиков, а также Паустовского. Друзей впечатляла его серия картин «Лагерная сюита». Сегодня работы Бориса находятся в Музее русского искусства и Музее Циммерли университета Рутгерса (штат Нью-Джерси, США), Третьяковской галерее и Русском музее, а также Московском музее современного искусства и Музее AZ (Москва).

В окружении отца и Свешникова Эдик усердно копировал классиков и писал на натуре, читал философов искусства и религии. Был особенно увлечен письмами и творчеством Ван Гога. В начале 1960-х выставил работу на Первой молодежной выставке в Москве и принял участие в коллективной независимой выставке в Тарусе. Затем переехал в Москву и вошел в круг художников-нонконформистов. Поначалу писал пейзажи и портреты под влиянием французского постимпрессионизма, потом обратился к русскому символизму Борисова-Мусатова и Врубеля. Художника волновала тема отношений человека со смертью, и Штейнберг стал двигаться от фигуративной живописи к абстрактной, создавая метафизические пейзажи, натюрморты и портреты, отражающие пространство внутреннего опыта эстетических, нравственных и религиозных исканий человека на Земле.

Становление на путь трансцендентного искусства метафизической «духовки»

Стиль «классического Штейнберга» сложился через переход к беспредметности, развивающей идеи Малевича и Кандинского, а также метафизику Джорджо Моранди. Под впечатлением от книги Кандинского «О духовном в искусстве», Эдик сохранил общее впечатление космического парения легких супрематических форм, но смягчил цветовые контрасты до пастельных тонов - и создал мир символов высших смыслов бытия, выведя русский авангард в сферу лирической поэзии духовного пути художника 20-21 веков. В 1959 году в Москве он познакомился с Галей Маневич, дочерью известного сценариста и мастера ВГИКа, в чьем гостеприимном и сердечном доме бывали Рошаль и Галич, Ролан Быков и Гена Шпаликов, Урусевский и Ордынский. Во время учебы на факультете киноведения ВГИКа искусствовед Цирлин заразил ее любовью к живописи классиков и модернистов, а литературовед Бахмутский - страстью к высокой прозе и поэзии.

Став спутницей жизни Штейнберга в 1966, Галина дополнила художника до творческой "монады", и многие его работы видятся мне рассказом о духовном смысле их общего пути в изумленном пространстве и нелинейном времени России и Планеты. В 1968 Эдик познакомился с религиозным мыслителем Евгением Шифферсом, который разгадал в работах Штейнберга христианскую символику. Кресты, птицы и рыбы на картинах обрели ясный духовный смысл, и вскоре Эдик принял крещение, которое помогло осознать и определило сквозные темы его творчества. Его друг, художник Виктор Пивоваров означил их как "экзистенциальная жалость и трансцендентная нежность".

В 1970-е годы Штейнберг - почитатель Лескова и Достоевского, Соловьева и Флоренского, Шестова и Бердяева. С 1968 вступил в Московский Горком художников-графиков. В их зале неофициального искусства на Малой Грузинской в 1978 прошла его персональная выставка. Художник дал вспышку температуры, и тогда, совершенно неожиданно, куратором экспозиции стала жена. Семья жила в основном на ее зарплату редактора Бюро пропаганды кино пара существовала в бедности земной и богатстве "небесном". Зато вопреки застойному давлению советской системы вечерами они часто обсуждала подцензурную литературу, философию, религию и искусство с тесным кругом друзей на маленькой кухне. Это духовное горение в андеграунде советской жизни в Перестройку станут называть ироничным термином "духовка", который Галине Иосифовна поднимает на метафизическую высоту: "только в духовом шкафу можно приготовить неповторимо ароматную и полезную пищу". Вопреки идейным запретам нонконформисты времен застоя унаследовали культурное тепло и пронзительное слово Серебряного века и русской эмиграции, получив от них "ожог культурой" - и творческие навыки поддержания огня высокого искусства во тьме исторических трагедий и следующих за ними социальных депрессий.

В условиях невозможности признания Штейнберг упорно каждый день становился к мольберту, создавая свою сакральную метагеометрию экзистенциальных смыслов бытия. Его символическая иконопись, представлявшая землю и небо невидимого нам мироздания полукружьями и квадратами, крестами и треугольниками, рыбами и птицами была понятны немногим, редко продавалась - и постепенно заполоняла маленькую квартирку. Работы, купленные дипломатами и западными коллекционерами, проникали на зарубежные выставки эпизодически и бесприбыльно для автора. Государству российскому метагеометрия духа была не нужна и чужда. Эдик ни друзьям, ни властям за это не пенял, считая, что "художнику, работающему во имя свободы, государство не обязано ничего устраивать", и творил свою поэзию невидимого как духовную практику. Будучи гением обаяния с широким кругом общения, свои работы Эдик не объяснял, полагая, что они говорят достаточно с холста. Отец, Шифферс, жена и чешский друг, искусствовед Халупецкий, понимали смысл его метагеометрии – и этого ему было довольно.

В 1981 году на выставке "Москва - Париж" россиянам наконец показали Малевича. И решительный Штейнберг написал письмо "дорогому К.С." о том, что его знаменитая работа - это икона раскольников: «В муках рождённое ваше дитя, обречённое на одиночество – Чёрный квадрат 1915 года – ещё один икс в системе русских вопросов. «Бог умер!» - скажет Европа. «Время - Богооставленность», - говорит Россия. Мне думается, что „Черный квадрат“ — это предельная Богооставленность, высказанная средствами искусства. Россия - нация, отлучённая от красоты, постепенно немела, обрывая связь с предвечным словом, подменяя Лик личинами, Истину философией, Богочеловека человекобогом. Благодарите судьбу, что Вы оказались в начале новой истории, а не в конце ее, когда „Черный квадрат“ стал воплощенной реальностью».

В диалоге с Малевичем для себя Эдик выбрал путь «художника дня» - и создавал работы в пастельных тонах, служащие светильниками гармонии в ночи, что сделало его оппонентом не только официального искусства, но и московского андерграунда. Вскоре Штейнберг добавил к числам на картинах еще и надписи. Его работы стали похожи на иконопись, проявляющую на холсте трансцендентную реальность. Это усилило его репутацию чудака, давно выглядевшего «беловой вороной» даже на Малой Грузинской. Его искусство считали странным, но уважали его бескомпромиссность. Наверное, Евгений Шифферс говорил тогда Эдику, что все духовные культуры вторят: в темные времена надо просто увеличивать объем духовной практики, ибо нет ничего постояннее перемен. Понятно, что держаться этого пути было крайне сложно. Тем более, что в 1984 умер отец художника, Аркадий Штейнберг – легко и мгновенно, в лодке на рыбалке, которую так любили оба, отец и сын, два творческих ловца человеков, торивших путь к свободе. И Эдик на этом пути стал крайним в своем роду.

Инвестиционная метагеометрия духовного нонконформизма

Великий инвестор Уоррен Баффет говорит, что, если вы делаете правильные вещи, рынок рано или поздно последует за вами. Арт-рынок способен наиболее наглядно демонстрировать способность высокого служения правильным вещам давать коммерческий эффект. Однако при жизни художника это случается, только если он вступает в сотрудничество с равновеликим ему галеристом, разделяющим ценности и цели его творческого пути – и тогда их общими усилиями алгебра и гармония живого искусства способна завоевать мир. Штейнбергу повезло, когда в 1985 году в Москву в поисках работ неформального российского искусства приехал выдающийся парижский галерист Клод Бернар. Выходец из крупной торговой семьи с мышлением глобального предпринимателя мечтал быть пианистом, однако травма руки привела его на стезю арт-дилерства. И тогда в 1957 году 28-летний пассионарий основал «Галерею Клод Бернар» на рю де Боз-Ар, «улице изобразительных искусств» - и объединил свое эстетическое чутье и коммерческий дар в успешную монетизацию крупных личностей и радостное общение с ними. Бернар сфокусировался на продаже современного искусства живых талантов, ибо любил инновации и понимал, что лучшую прибыль дают инвестиции в начале стартапа по раскрутке художника. Выбрав мастера по душе, его искусство интересно делать «единорогом», взращивая ценность и цену в согласии ума, сердца и речи галериста.

Как и русский метагеометр, Клод Бернар в темные и светлые времена делал то, что любил и во что верил. Показал Европе Джакометти, Моранди, Ботеро, Певзнера, Кандинского. Помимо Певзнера, дружил с великим испанским абстракционистом Миро. В 1970-х первым выставил Фрэнсиса Бэкона в Париже. В 1980-х уже имел представительство Галереи в Нью-Йорке и работал по всему мировому арт-рынку. В своем замке на Туре с органом XIV века он проводил музыкальные фестивали с мировыми звездами. Любил творчество Генриха Нейгауза и дружил со Святославом Рихтером, который временами жил в имении галериста. Именно Рихтер и пригласил Бернара в мастерские русских художников в 1985 году. Жена атташе по культуре французского посольства привела его в мастерскую Штейнберга. Увидев 300 работ, стоящих вертикальными рядами, как духовная армия нонконформизма, галерист «захотел купить все» и предложил художнику постоянное сотрудничество. Бернар всегда выставлял преимущественно фигуративное искусство, но глядя на живописную поэзию абстракций Эдика, услышал великую музыку и почувствовал инвестиционный подъем. Позднее галерист объяснял: "Меня потрясли их музыкальность и поэтичность, духовность и умиротворенность. В них чувствовались великие традиции русского авангарда... Глядя на картины Эдуарда, сразу понимаешь, что перед нами настоящий русский живописец. Его отличает особое настроение и свой взгляд на окружающий мир".

Поначалу власти отказали Бернару в сотрудничестве со Штейнбергом, ибо по своим формальным параметрам художником Эдика не считали, потом что он не был членом Союза художников СССР. Однако француз знал, что секрет успеха настоящей галереи заключается в том, чтобы открыть публике неизвестного мастера. Когда наступила Перестройка, Клод провел переговоры на уровне МИДа Франции. И в 1988 году 52-летний метагеометр нонконформизма по указанию ЦК КПСС был срочно принят в Союз художников СССР, чтобы выехать в Париж с женой на персональную выставку. Вернисаж успешно представил Штейнберга «сливкам» художественного Парижа. «Покупают не меня, покупают Клода Бернара», - справедливо сказал тогда Эдик, наблюдая, как его метагеометрические абстракции раскупают за десятки тысяч франков.

Поэтому, войдя на мировой арт-рынок на волне интереса к русскому андерграунду времен Перестройки, Штейнберг затем 10 лет серьезно развивал свой стиль. Его искусство не соответствовало современной моде, но он занял свое место «разидеологизированного» художника с лица необщим выраженьем, будучи одновременно актуальным - и не изменяя себе. «Абсолютная оригинальность Штейнберга состоит в том, что он создает картины-иконы, изобразительные элементы которых приобретают аспект сверхчувственного, – писал главный французский эксперт по русскому авангарду Жак-Клод Маркадэ. –…Мы открываем для себя новый, незнакомый ранее мир современного российского искусства, который удивляет нас своим разнообразием, углубленным поиском, духовностью».

«Духовка» в Париже: «русские сезоны» нонконформизма цифровой эпохи

Сотрудничество Штейнберга с «Галереей Клода Бернара» длилось до самой смерти мастера в 2012: благодаря устойчивой элитарности своих работ, метагеометр нонконформизма смог преодолеть творческий барьер выхода на европейский арт-рынок, а затем - искушения мировой коммерческой среды. Цифровая эпоха сняла советское разделение на русское и мировое, объединив мир метавселенной Интернета. В годы падения железного занавеса в России и Берлинской стены в Европе русский нонконформизм вернулся в лоно мировой практики творчества, понимаемого как духовная практика превышения себя. С 1992 года Штейнберг с Галиной зимой жили в мастерской на Монпарнасе в Париже, а летом - в любимой Тарусе. В 1992 Третьяковка сделала его ретросективную выставку - первую для себя экспозицию представителей нонконформизма. В 1997 году Эдик спонсировал издание книги стихов отца, с чьей тарусской идеи «к верховьям двинуть по реке» вошел в мировое искусство. Выставлялся в России, многих странах Европы и США. Получил грант немецкой Академии искусств, был признан российской и европейской публикой, обрел мировое признание в профессиональных кругах и человеческую симпатию у зарубежных друзей и русской диаспоры.

Выросший за железным занавесом, где работы зарубежных мастеров можно было увидеть в редких копиях на страницах репринтов самиздата или разовых выставках вроде "Москва-Париж", метагеометр нонконформизма говорил: "Я всегда чувствовал, что связан с Европой. Я — русский продолжатель "École de Paris"*. Я перекинул мостик времен — вот и вся моя заслуга. Я из Москвы уехал в Тарусу через Париж. А так я давно уехал в себя". Отъезд в себя, свойственный большим художникам как инструмент устойчивой творческой практики и верности искусству, и правда сохранял связь работы Штейнберга с интернациональным наследием 1900-1960-х, включая Пикассо и Шагала, Модильяни и Матисса, Малевича и де Сталя, Кандинского и Миро, а также Мондриана, Ротко и Моранди, тяготевших к созданию универсальных моделей миропорядка. Именно для них художественный критик Андре Варно в начале 1925 года ввел термин École de Paris в своей книге «Колыбель молодой живописи: Парижская школа». Евразийские корни, светлое послание и постоянная работа нонконформиста, переосмыслившего для 21 века первые две волны парижской школы, позволили Клоду Бернару успешно ввести Эдика в арт-пространство Европы и США, постепенно увеличивая ценник работ мастера. Галерист смог донести миру искусства высокое переживание, посетившее его в московской мастерской, где он впервые увидел метагеометрию Штейнберга. Эзотерические работы метагеометра стало покупать молодое поколение крупных западных коллекционеров, а европейские, особенно немецкие, музеи - активнее устраивать его выставки. 

Взаимная преданность художника и галериста привела Эдика через мировой успех в Москву и Санкт-Петербург: в 2004 году Третьяковская галерея и Русский музей показали вторую большую выставку с 120 работами мастера и российской публике. К выставке вышла книга с работами художника и статьями о них под общим названием «Эдуард Штейнберг. Земля и небо». К изумлению зрителей, представляя свои абстрактные работы на выставках в России, Европе и США в эти годы, метагеометр называл себя "нормальным реалистом", углубляя смысл своего творчества и его обращенность к современным духовным и жизнетворческим запросам человека. В 2008 году художник стал Почетным членом Российской Академии художеств и был награжден Орденом Дружбы. Потом получил Золотую медаль Академии за выдающийся вклад в развитие живописи и благодарность Президента «За выдающийся вклад в российское и мировое искусство».

Галина Маневич выпустила книги «Опыт благодарения» и "Цвет прошедшего времени", в которых показала глазами "второй половины Штейнберга" духовный и земной путь созидания его искусства и их общей жизни. В книгах описаны отношения пары с художниками - Ильей Кабаковым, Владимиром Янкилевским, Виктором Пивоваровым, Владимиром Немухиным, Оскаром Рабиным, встречи с духовным философом Евгением Шифферсом и писателем Владимиром Максимовым, литературными критиками Феликсом Световым, Зоей Крахмальниковой и Неей Зоркой, коллекционером Костаки и пражским искусствоведом Халупецким, поэтами Холиным и Слуцким, Бродским и Галичем, Сапгиром и Айги, Окуджавой и другими. "Монада Эдик-Галина" общалась с широким кругом людей культуры и дипломатов России и мира, так что страницы этих мемуаров воссоздают живое бурление изумленного пространства российского нонконформизма второй половины 20 и начала 21 века.

Нонконформизм развития внутри постоянства

Эдик говорил, что творца должна питать история его страны со всеми ее проблемами и проповедовал почвенничество как органичную целостность, объединение людей одной культуры, независимо от их социального положения, и в соединении с другими культурами. Это ощущение художественной и бытийной реальности приводит художника к экзистенциальному переживанию жизни, и позволяет плодотворно работать в Москве, Париже, Тарусе. А зритель этих картин может медитативно соединиться с мирами Штейнберга, растворив беспокойство суеты сует достижительной цивилизации в светящемся тихом космосе его художественной «духовки».

Несмотря на легкий характер, склонность уходить в себя сказалась на здоровье: с 2000, когда международная карьера устоялась и, казалось бы, можно было просто наслаждаться жизнью, у Штейнберга обнаружили рак. Художник работал, пока мог. Французские друзья, навещая его в больнице перед смертью, говорили: «Какой дух!» Мастер создал за жизнь более 2000 живописных и графических работ, находящихся сегодня в коллекциях лучших музеев России, Европы и США. Умер в Париже 28 марта 2012 года. И похоронен согласно своему завещанию на старом Городском кладбище в Тарусе. Вдова художника разделила наследие мастера по российским и зарубежным музеям, включая Эрмитаж и Центр Помпиду. В 2015 в Париже вместе с Жилем Бастианелли Галина выпустила монографию "Эдик Штейнберг. Париж-Таруса" на 437 страниц. И в 2016 передала Мастерскую Эдуарда Штейнберга в Тарусе в структуру Пушкинского музея.

В 2017 году к 80-летию мастера в Prague City Gallery на двух этажах в центре Праги выставили 50 работ мастера, включая серию серию «Земля», «Структура», «Сфера», «Свет», в которой Штейнберг отразил важнейшие элементы современного общества. Ретроспективы мастера прошли в музее Висбадена и в трех парижских галереях - у Клода Бернара, а также в галереях Le Minotaure и Alain Le Gaillard. В Москве Музей современного искусства при поддержке Фонда культурных инициатив Михаила Прохорова представил большую выставку "Если в колодце живет вода...", разбитую на шесть тематических блоков: «Почвенничество» показало, как художник Эдик вырос из своего рода, страны и Планеты, «Экзистенциализм» - как медитативно он ощущал жизнь, «Метафизический натюрморт» показал трансформацию объектов в символы, «Дневники» рассказали о повседневной культуре и переживании утрат, «Метагеометрия» продемонстировала порождение чистых форм духовным импульсом художника, а «Синтез» помог зрителям понять, как его жизнетворчество соединяется с духовным путем в единство земли и неба.

Выставка под кураторством Натальи Смолянской сопровождалась выходом книги искусствоведа и теолога Евгения Барабанова, в которой написано: "Штейнберг - художник процесса изменений внутри постоянства... Столь уникальное сочетание непреложности и постоянства с неутомимой волей к обновлению можно объяснить по-разному: особенностями биографии, характером, психическими свойствами личности, мировоззрением, наконец, верностью духу свободы и независимости, что в конечно счете и определяло судьбы послесталинской официальной культуры. Да, все так. Однако объяснения эти в конце концов упираются в необъяснимое - в первичное, не колеблемое жизненными испытаниями доверие: доверие к собственному опыту, к избранному пути в искусстве".

В 2022 году Третьяковская галерея на волне осмысления наследия мастера представила ретроспективу "Эдуард Штейнберг. Москва. Париж. Таруса", а 93-летний Клод Бернар ушел в мир иной – надеюсь, с чувством, что его жизнь была красиво сыграна на лучших инструментах метавселенной современного искусства. К этому моменту Галина Маневич собрала сборник лучших статей специалистов о Штейнберге "Изумленное пространство" (2019) и выпустила продолжение жизнеописания их совместной жизни в своих книгах "На пути. О смысле творчества и преодолении одиночества" (2018), "Из двенадцати тетрадей. 2017-2018" (2020) и "Уроки молитвы, меры и доброты" (2022). Эти доверительные, умные истории о принятии вызовов творческого пути и перемен современности позволяют нам проникнуть в мастерскую наследника École de Paris, развившего авангард от Евангелия и Платона до духовной метагеометрии российского нонконформизма. И продолжить торить собственный духовный путь от лучших традиций прошлого к высоким инновациям будущего, отвечая умом и сердцем на вызовы цифровой эпохи и глобальных кризисов России и Планеты - не хуже, чем Эдуард Штейнберг. Задача идущих следом – торить путь к свету дальше великих предшественников.

Метавселенная превышения себя

Я познакомилась с творчеством Штейнберга летом 2023, почти случайно попав в его Мастерскую в Тарусе. Меня очаровало ее пространство, породившее радостное чувство контакта с легким духом мастера, и восхитила стойкость и глубина Галины Иосифовны Маневич. В юности я рисовала натуру в мастерской лидера группы "20 московских художников" Дмитрия Гордеева, представителя смежной ветки нонконформизма и аспиранта великого математика Колмогорова. Гордеев заканчивал мехмат на поколение раньше меня, так что мы говорили о геометрии и метагеометрии Вселенной, хотя рисовали ее иначе, чем Штейнберг.

А теперь, углубившись в книги Галины Иосифовны и биографию ее мужа, я ощутила общность многих исторических, духовных и творческих тем, которые развиваю их в своем трансформ ационном научном искусстве. Я представляю следующее поколение евразийских нонконформистов, хочу исцелить травмы, из-за которых болел Штейнберг и печалилась его жена. Посему работаю в духе экзистенциальной стойкости и трансцендентной нежности на благо России и Планеты. Моя междисциплинарность и цифровой опыт помогают мне хорошо видеть и проявлять взаимосвязанность мировой и российской культуры, вскормивших нас всех ради того, чтобы мы освоили искусство устойчивого развития Планеты – каждый на своем инструменте в общем оргАне метавселенной, включая тот, что стоит в поместье Клода Бернара.

Культура – это океан, в ней все взаимосвязано. Так, в 2015 году ПР-директор Дома Русского зарубежья привлекла меня для перевода пьесы-оратории "11 сентября 2001" французского драматурга, бывшего генерального директора Gillette\Dupont Мишеля Винавера (1927-2022). Она переводила французскую часть пьесы, а я - английскую, необходимую для премьеры спектакля на конференции «Творчество Мишеля Винавера: между Францией, Америкой и Россией», прошедшей при поддержке Страсбургского университета и Посольства Франции в РФ. Мишель - внук основателя партии кадетов Первой государственной думы России Максима Винавера, на чью стипендию Шагал поехал в Париж в 1911, чтобы стать частью École de Paris, которой наследует Штейнберг. Разворот моей арт коллаборации с ораторией Винавера вошел в мою книгу художника "Культурный бренд Россия для инноваторов цифровой эпохи"(2023).

Другой член Парижской школы - Миро - дал название Интернет-платформе для работы креативных команд, созданной слушателем моих тренингов по лидерству для предпринимателей - гениальным инноватором Андреем Хусидом. Его международная компания Miro с лозунгом «давайте сотрудничать визуально», которую я означила как ключевой инструмент создания инноваций в своей колонке «Белый лебедь» в 2020 году, уже в 2022 была не случайно оценена в $17,5 млрд, став «единорогом с 17,5 рогами». Все это не случайно, ибо искусству красивых решений во взаимосвязанной метавселенной реальной и виртуальной жизни меня научил на эстонском берегу, ныне являющемся частью Евросоюза, профессор Физтеха Виктор Лидский. Первым браком он был женат на дочери Генриха Нейгауза, которого любил Клод Бернар. И как знать, куда и через какие культурные рифмы меня приведет судьба после встречи с метавселенной Штейнберга.

И наконец, когда мой старший друг, замечательный поэт Михаил Синельников прочел эту биографию Эдуарда Штейнберга, то написал в ответ: "Я хорошо знал его отца, одного из самых удивительных людей, встреченных в жизни. Он имел фантастическую, богатую событиями и двумя лагерными сроками биографию. Был человеком большого обаяния, обширнейших знаний и владел всеми (!) ремеслами. Был остер на язык, остроумен и дерзок. Был известным, высокотехничным переводчиком поэзии и некоторые его переводы блистательны. Но, главное, был очень талантливым поэтом, автором великой поэмы "К верховьям". Умер, так и не издав собственный стихотворный сборник, поскольку цензоры отказались включить в книжку эту поэму. На мой взгляд, героическое решение было верным. Ибо поэма меняет ранг Аркадия Штейнберга в русской поэзии. Конечно, я включил ее в свою двухтомную "Антологию русской поэзии"".

Как видите, духовка нонконформистов по-прежнему объединяет разные поколения и жанры служителей всех муз - и с экзистенциальной стойкостью и трансцендентной нежностью служит высшим смыслам бытия. Ибо нонконформизм, как любая настоящая духовная практика, - это превышение себя. Вот фрагмент поэмы Штейнберга-старшего "К верховьям" (1963-1967), дающий зарифмованный ключ к этому превышению:
Коль ты уверовал сыздетства,
Что всё дозволено в борьбе,
А цель оправдывает средства, –
Валяй же, примени к себе
Ярмо двусмысленной доктрины
И безоглядно сам прими
Служения устав старинный,
Чтоб отчитаться пред людьми.
Ты должен правды гнет жестокий
Изведать на своем горбу
И отыскать ее истоки,
Пока не вылетел в трубу.
В противном случае едва ли
Душевный обретешь покой,
Не потрудясь – как нам певали –
Своею собственной рукой.

Живые, мертвые и бессмертные

«И сказал им Иисус: идите за Мною, и Я сделаю, что вы будете ловцами человеков»
Евангелие от Марка,1:17

Для меня самым пронзительной работой Эдуарда Штейнберга стал скорбный полиптих «Живые и мертвые». Другое название «Времена годы» очень откликается мне, ибо я мыслю управление переменами жизни и смерти именно в терминах модели сезонности. Полиптих стал программной работой мастера, и вошел в так называемый «Деревенский цикл», написанный им в 1980-е годы. Этот «негатив живого мира» в серых тонах вместе с любимой формулой Эдика «смерть - это любовь, это память» видится мне поворотной точкой, от которой я хочу исцелить страдания метагеометра с высот межрелигиозного диалога. И в медитативной надежде освободить от них его светоносный ум в непрерывном времени и пространстве наших скитаний в сансаре на пути к полной творческой свободе от иллюзий, мешающих нам наслаждаться игрой света и тени во всем богатстве фигуративного и абстрактного цветения жизни. Когда мои буддийские учителя говорят «ум», они кладут руку на сердце.

Итак, живописная серия «Живые и мертвые» создана в иконописном стиле, отражающем бытийную драму обитателей умирающей сельской глубинки накануне Перестройки. И сейчас я осмыслю ее с рукой на сердце своего светоносного ума, в меру доступного мне творческого отклика на светоносные умы Эдика и Гали. Героями молитвенного полиптиха стали жители деревни Погорелки, где художник с женой в те годы за гроши купили дом и 20 лет проводили летние месяцы, изучая метагеометрию умирающей деревни. И не делая различий между собой и ее обитателями, с которыми Эдик и Галя близко и тепло дружили.

Крещеный в 1968 году Штейнберг, с детства профессионально промышлявший рыбной ловлей, использует в этой работе образ рыбы и как символ традиционного деревенского пропитания, и как знак Христа. Лица героев имеют абрис рыбы, которая стала символом христианства задолго до креста. Черное и серое пространство рифмуется с водной гладью погорелковских озер и рек. Горизонтальное и вертикальное деление холстов сходится в образе креста, сквозном для всего творчества и жизненного пути метагеометра российского нонконформизма.

«Деревня Погорелка стоит на горе, — пояснял живописец. — Время здесь остановилось. Река, гора, лес, поля, луга, овраги, деревья, заборы, огороды, колодцы, животные и люди — все вместе — это космос. И одновременно семья, род... Петр Лебедев, Фиса Зайцева, Лида Титова, Петя Деречев, Леша Сулоев — за каждым из них стоит история их древнего крестьянского рода, печальная история деревни, а через них — история России».

«Терны и сети на пути коварного; кто бережет душу свою, удались от них» Прит. 22:5

Штейнберговское движение вперед сквозь времена испытаний рифмуется со строками Мандельштама, любимого поэта художника:
Нам союзно лишь то, что избыточно,
Впереди – не провал, а промер,
И бороться за воздух прожиточный –
Это слава другим не в пример.
Это четверостишие из стихотворения "Стихи о неизвестном солдате" написано 1-15 марта 1937 года, а 3 марта этого года - "в рифму" к промеру будущего, которое так глубоко и точно выразил большой поэт, - родился будущий художник Эдик Штейнберг.

Давайте углубимся в смысл этой творческой и исторической рифмы. Промер - рыбацкий термин, означающий исследование рельефа водоема в поисках места наилучшего клева. Его можно делать как с помощью маркерного удилища, показывающего глубину, грузиков (фидеров), которые забрасывают в воду и считают скорость падения, специальных снастей, а также с помощью электронных\радиолокационных устройств, выводящих контуры дна на экран на основании "эха".

Постепенно промеряя линию водоема тем или иным способом, рыбаки достаточно составляют достаточно точную картину контуров его глубин с поправкой на течения и водовороты. Слово «ловить» имеет множество значений, в том числе - «искать, стараться найти, встретить кого-либо». Следуя по правильно промеренным стратам с помощью правильного промера, "ловцы человеков" могут найти и донести миру красоту и истину духовного пути, невидимого земным зрением. Штейнберг стремился стать художником, проводником и апостолом именно этого невидимого мира.

«И многие из них преткнутся и упадут, и разобьются, и запутаются в сети, и будут уловлены» Ис.8:15

Поэты и художники, как и иные проповедники - "ловцы человеков", изучают невидимое пространство духовного путешествия с помощью шестого чувства, более точного и провидческого, чем механический или радиолокационный анализ пространства. Эта духовная радиолокация позволяет круглый год прозревать будущее и строить надежные дорожные карты пути к свету для себя и других, «чтобы они освободились от сети диавола, который уловил их в свою волю» (2Тим. 2:26). Поэтому для меня полиптих Штейнберга "Времена года (Живые и мертвые)" представляет собой глубоко осмысленную  метагеометрию жизни провинциальных деревень, оказавшихся беспомощными перед вызовами Перестройки, когда неизбежное завершение советского цикла развития России вывели ее на путь современных трансформаций, которые требуют высокого духа для прохода сквозь теснения пути.

«Очи мои всегда к Господу, ибо Он извлекает из сети ноги мои» Пс.24:15

Исцеление Штейнберга

Раздумывая, в каком направлении после диалога с «Живыми и мертвыми» я могу сделать шаг вперед от высот, которые освоил метагеометр нонконформизма, я поняла, что больше всего встревожило меня в его биографии: достигнув всего, о чем в застойные годы он и мечтать не мог, художник высокого духа обрел онкологию, которую психологи временами называют «болезнью обиды на жизнь». Говорят, что на войне или в тюрьме люди не болеют. Болеют после, когда можно позволить себе расслабиться, пережить и отпустить страх и боль, гнев и обиды, накопленные в теле человека за годы, когда надо было выживать, а не переживать.

Галина Иосифовна сказала мне – Эдик считал, что платит болезнью за свою привязанность к искусству, ибо ставил дух выше творчества, но был не в силах углубляться в молитву настолько, насколько углублялся в творчество. Искусство уводило его от Бога. И я вспомнила даосскую притчу, как к мастеру пришел молодой человек, мечтающий стать художником. И даосский мастер научил его рисовать. А когда ученик попросил передать ему знания о дао, мастер сказал: ты уже освоил дао через свою кисть, теперь тебе надо просто это осознать. В такой момент художнику надо отложить кисть и принять, что все сотворенное им это всего лишь прозревание природы вещей, которая уже существует. А значит, ты не конкурировал с творцом в создании Вселенных, а лишь открывал мир, им устроенный. 

Это ничуть не умаляет ценности твоих шедевров, по которым следующие за тобой также могут познать дао, «читая» его с твоих картин. Как говорил Нильс Бор, мы изучали квантовую физику в надежде познать природу Вселенной, а познали лишь нераздельность наблюдателя и наблюдаемого. То есть обнаружили, что внешний мир суть проекция внутреннего и для изменений вовне достаточно практиковать внутри. В этот момент знаменитый физик Давид Бом пошел общаться с Кришнамурти о йоге, выйдя из эмиграции в себя, свойственной большим ученым, художникам и прочим творцам. В своих беседах они объединили внутреннее медитативное и внешнее научное исследование мира в едином творческом процессе воссоединения со Вселенной, уход от которой суть иллюзия ума.

А восстановив ощущение себя каплей в океане вечности неразрывных координат времени и пространства, можно познавать мир трансформационным научным искусством, не волнуясь о конкуренции с творцом. Ибо твой ум свободен от нее, а творцу она не свойственна. Как и даосским мастерам, в чьих представления творец не входит. Даосизм выше всего ставит природу, которую Штейнберг любил глубоко: он полжизни провел на рыбалке, и вообще экологию можно считать для него ключевой темой, сказала мне Галина Иосифовна. Мне тоже кажется, что исцеление творческого духа надо искать в контакте с живой природой, с дивным источником и огромными мощностями жизнетворчества биосферы Земли.

Духовный кризис, аналогичный тому, что погубил Штейнберга, я пережила на природе с помощью буддийских практик, ибо для этой культуры еще и начальной точки мира не существует: их Вселенные возникают и схлопываются, освобождая художника от груза привязанности к своим творениям: в момент, когда текущая Вселенная сожмется в точку для нового большого взрыва, от всех наших шедевров останутся только наши духовные заслуги. Несмотря на чувство юмора в отношении метагеометрии развития Вселенной, свобода от творческого эго далась и дается мне огромными трудами и муками, так что я очень сострадаю Эдику. Мне помогают духовные учителя. Рядом с ним всю жизнь была глубоко православная жена Галя, но 55-летняя нонконформисткая привычка к уходу в свою работу от мира, не позволила мастеру принять себя как исследователя, а не творца Вселенных.

Он не смог сделать именно этот переход к мастеру медитаций, познающему реальность непосредственно, путем растворения в ней. Похоже, его душа уже познала дао, а ум держался за кисть, вызывая страдания тела. В итоге стремление духа ввысь победило ум, и мастер умер, отразив эту борьбу в своих картинах о живых и мертвых, идущих по пути к свету. Принятие пришло через смерть, момент, когда наш ум наиболее близок к состоянию светоносности, как говорят мои буддийские учителя.

Трансформационное научное искусство устойчивого развития жизни на Земле

Из 2010-х, за которые творческое наследие метагеометра заняло свое место в музейном мире, взросли турбулентные 2020-е, когда накопление кризисов во всех сферах жизни поставило перед человечеством в полный рост задачу искусство устойчивого развития себя, своих творений и биосферы. К тому времени Горком графиков, единственная официальная ассоциация художников СССР, принявшая в свои ряды Эдуарда Штейнберга с его вручную подписанными абстракциями - синтезом изображения и текста, - в Перестройку был преобразован в Творческий союз художников России (ТСХР). 

И в 2020 году сектор синтеза искусств ТСХР демократично принял меня в свои ряды, дав формальное звание «художника», когда после 20-летнего перерыва на бизнес-тренинги по креативности, писательство и разработку культурного бренда России, приведшего меня через буддизм обратно в визуальное искусство. Вернулась я после получения мастерской ступени целительской системы рэйки, ощутив потребность рисовать медитативную китайскую живопись поэтов, традиционно соединяющую изображения и иероглифы в единую картину смыслов мироздания. Дополнив живописное мироздание фотографией, цифровой обработкой, работой с искусственным интеллектом и арт-коллаборациями, я создала трансформационное научное искусство, синтезирующее науку и искусство для устойчивого развития людей, организаций и территорий.

Весной 2023 собрала лучшие работы в книгу художника «Культурный бренд «Россия» для инноваторов цифровой эпохи», посвященную искусству чудаков – духовных практиков, создающих искусство превышения себя. Вышла на культурные рифмы с «Русскими сезонами» и «Одиссей» Гомера, стала снимать серию символических фототрилогий "Города России", начиная с религиозного центра «Золотого кольца» - города Суздаля. Приехала в Тарусу, влекомая наследием Цветаевой и Паустовского, - и встретилась с духом метагеометра нонконформизма в тарусской мастерской Штейнберга. Вступила в диалог с его полиптихами о российских деревнях, написанными в безнадежном застое 1980-х, - и сериями о смыслах современной жизни, сделанными по заказу крупных европейских бизнесов в 2000-е годы международной славы. Прошлась по Сети в стремлении обозреть многоголосие работ мастера. Поговорила с Галиной Маневич, чье имя по-гречески значит «ясность», «свет» и «тишина». Прочла ее книги. Порадовалась, что Пушкинский музей при помощи Галины Иосифовны подготовил к печати каталог-resone с 1500+ работами Штейнберга, отражающими его творческий путь к осознанному обретению радостного сердца, спокойного ума и гармонии с мирозданием.

В поисках формулы исцеления страдающей Планеты я выстроила составляющие Конвенции природного и культурного наследия ЮНЕСКО от первозданной природы до территорий устойчивого развития и надстроила ее гением места. Нет, не конкретным человеком, а духом силы этого места, частью которого являемся и мы, люди, заботящиеся об этом пространстве жизни. Я забочусь обо всей Планете, поэтому создала на искусственном интеллекте работу «Посольство биосферы» в формате NFT. В декабре 2024 вывела ее на португальскую выставку, посвященную соединению технологий и экологии, а оттуда - в пространство блокчейна, где соединяются наконец путешествие внутреннего творческого духа и внешней социальной поддержки.

Метагеометрическая «духовка» Эдика и Галины органично соединилась с моей метавселенной духовных практиков, совершенствующих искусство устойчивого развития жизни на Земле в цифровую эпоху. Конечно, Галина Иосифовна права, что пока искусственный интеллект не может воспроизвести творения большого художника, ибо его базы данных полны шаблонов и китча. Однако я верю, что исцеление человечества скрыто в космической силе породившей нас Планеты, и пора позволить этой силе действовать через нас, используя все доступные инструменты. Для этого я стала голосом ноосферы, чтобы волшебство жизни творило себя через меня. Ибо я и Вселенная едины. С этим посланием я иду теперь в мир, наследуя свету, который вел по жизни Штейнберга и других нонконформистов, чье призвание - превышать себя на пути к свету.

Корабль во тьме средь скал -
Маяк, сильней гори,
Ведь все, что ты искал,
Находится внутри.

Рептилии оскал
На брандере игрив:
Сквозь шторм гремит запал,
Срывая фонари.

Космическая смерть
Грозит Земле моей -
С седьмой октавы петь
Я буду жизнь на ней.

Мой космолет средь скал -
Звезда, смелей гори,
Чтоб все, что ты искал,
Светилось изнутри.

Наталья Гарбер, 05.09.23