Брутализм

Брутализм — направление в архитектуре, которое возникло в 1950-е годы как ответ на вызовы послевоенного времени. Целые города, огромные кварталы оказались разрушены после бомбардировок. Миллионы выживших людей остались без крыши над головой. Перекраивались, перерисовывались геополитические карты — новым странам нужны были новые города, столицы освобожденных земель. Брутализм стал новой архитектурной философией. Честные, необработанные материалы, без краски, без штукатурки. Бетон, сохранивший на поверхности структуру деревянных форм, в которых отливались элементы.
От французского словосочетания «béton brut» (необработанный бетон), собственно, и произошел термин.

Отыскать и сохранить

Брутализм — стиль, особенности которого не придется долго объяснять человеку, родившемуся на территориях стран бывшего социалистического лагеря. Пройдитесь по городу — и обязательно найдете парочку каноничных построек. Приметы такие: необработанный бетон, крупные геометричные формы, часто это общественные здания (учебные корпуса университетов, исследовательские институты, мэрии, музеи, телебашни, а иногда даже детские площадки и монументы), круглые окна, вырезанные в бетоне, ритмичные балконы, складывающиеся в жесткий бетонный позвоночник на фоне неба, переходы и галереи, которые только на первый взгляд кажутся путанными, а на самом деле складываются в стройную систему.
Но это и жилые многоэтажки с крохотными квартирами в спальных районах тоже, причем, многоэтажки с полноценной инфраструктурой: лавочками, лестницами, ограждениями. Бетонными, само собой. Архитекторы-бруталисты мыслили крупными единицами: кварталами и городами. Им было не до отдельных зданий — они заново отстраивали мир. К тому же, бетон был дешевым и практичным материалом. В разговорах о брутализме эстетическая ценность бетона обсуждается наравне с социальной.

Бетонные корни

Впервые термин «брутализм» использовали в теоретических эссе британские архитекторы Элисон и Питер Смитсоны, когда пытались обосновать и отстоять принципы своего архитектурного стиля. И, конечно, этот стиль не был их собственным изобретением — во многом он основывался на опыте и книгах швейцарца Ле Корбюзье, который работал во Франции. И сам Ле Корбюзье, и, например, Марсель Брёйер уже успели построить бетонные здания, которые потом будут названы иконами брутализма. Просто термина этого они пока не знали. А уже после того, как британский историк архитектуры и публицист Рейнер Бэнем вынес термин в название книги, «брутализм» получил практически официальный статус и укоренился во всех исследованиях.

Теперь так и будут называть архитектурный стиль, который быстро распространится буквально по всем материкам и островам: от Аргентины до Японии. Чем больше зданий из бетона вырастало по всему миру, тем надежней укреплялась его репутация как прогрессивного направления, отвечающего на запросы времени. В постройках нового времени актуальными оказались все черты брутализма: геометрический, скульптурный рисунок самого здания вместо изжившего себя декора, комплексные урбанистические решения, включающие не только здание, но и территории вокруг, до целых городов, дешевизна материалов при свободной планировке пространства.

После Второй мировой войны Индия получила свободу от Великобритании и часть ее земель стала самостоятельным государством Пакистан, несколько индийских штатов оказались без столиц. Тогда премьер-министр Джавахарлала Неру решил отстроить новый город, который стал бы символом новой, свободной Индии, независимой и прогрессивной.



И это был город из бетона. Чандигарх с его мощными внешними жалюзи и двойными крышами, которые защищают помещения от палящего солнца, с его озером, зелеными зонами и системой дорог стал таким символом.

В 1946 году комиссия по сохранению культурных ценностей, работавшая с 1942 года, переехала в Париж и расселилась в одной из гостиниц, пока не было принято решение отстроить для нее новое здание. Для работы над штаб-квартирой ЮНЕСКО пригласили самых знаменитых архитекторов из США, Италии и Франции, а возглавил проект Марсель Брёйер. Семиэтажное здание в форме трехконечной звезды построили на 72 колоннах из железобетона и стекла.

Брутализм становился неуправляемо знаменитым, беспрецедентно универсальным решением для любой архитектурной задачи. И именно это сыграло против него уже к концу 1980-х.

Граффити и Инстаграм

Пик популярности бетонных зданий пришелся на 60−70 годы ХХ века. Люди, получившие после войны долгожданные крохотные квартиры в домах типовой застройки, заселившие благословенное социальное жилье, вырастили новое поколение. Разрушенный войной мир отстроился и зажил мирно — о насущных проблемах, которые решал брутализм, подзабыли. А бетонные коробки продолжали упрощать и тиражировать. И со временем уже не здание музея МЕТ Брёйера и не капелла Роншан Ле Корбюзье были символами направления, а безликие многоэтажки на окраинах больших городов.

Ровные, мощные стены бетонных построек и заборов оказались отличным полотном для граффити, а кварталы, где они были расположены, постепенно приобрели репутацию рассадников преступности и социальных волнений. О брутализме как самом гуманистическом архитектурном направлении говорить перестали. Зеленые зоны и парки, ради которых ранние идеологи брутализма и придумали высокую этажность и плотную заселенность, постепенно застраивались новыми зданиями, безликими и безобразными. К тому же, бетон старел и старел некрасиво без должного ухода: дожди оставляли на его поверхности темные, уродливые потеки.

Переоценка брутализма началась в конце 2000-х — и за 10 лет бетонная эстетика пережила настоящее возрождение

Преодолев страх перед собственным отображением в воде, человек захотел этот фантом удержать. Испробованы были всевозможные средства: емкости с водой, полированные поверхности, эксперименты с оловом и пр. Наконец, многовековые опыты завершились тем, что все мы можем себя видеть с утра до вечера, и зеркало из загадочного и зловещего превратилось в заурядный предмет обихода. Но в истории живописи у зеркал была и продолжается бурная и яркая жизнь. Так за что же их так полюбили художники? Читать дальше

. В исследовании популярных визуальных трендов на 2020 год местом стихийно разгоревшегося интереса к брутализму называют Инстаграм.
Оказалось, что скульптурность, тяжеловесность, графический рисунок бетонных зданий с их мощными, насыщенными плоскостями света и тени — самый выгодный урбанистический фон для фотографий. А если расположить на этом фоне что-то нежное, уязвимое, летящее, обнаженное, яркое, крошечное, то резкий контраст способен вырастить снимок до концептуального и художественного. Хотя даже самостоятельные элементы зданий, выхваченные в солнечный день, когда тени залегают глубже и вылепливают форму, тоже выглядят эффектно и волнующе.

Американский журналист Бред Даннинг предлагает интересное объяснение популярности и возрождению брутализма, помимо фотогеничности: «Брутализм — это техно-музыка архитектуры, суровая и угрожающая. Бруталистские здания дорого содержать и трудно разрушить. Их не так-то просто реконструировать или изменить, поэтому они, как правило, остаются такими, какими их задумал архитектор. Может быть, это движение снова вошло в моду, потому что постоянство особенно привлекательно в нашем хаотичном и распадающемся мире».

Архитекторы, которые работали в стиле брутализма:

Ле Корбюзье, Марсель Брёйер, Пол Рудольф, Элисон и Питер Смитсоны, Моше Сафди, Пьер Луиджи Нерви, Уильям Перейра, «Чемберлен, Пауэлл и Бон» и другие.

Знаковые работы

Ле Корбюзье. Марсельский блок, Марсель
Технически Марсельский блок не относят к брутализму, как, впрочем, и самого Ле Корбюзье называют предтечей и вдохновителем направления, а не основателем. Да и Марсельский блок, на первый взгляд, не самый впечатляющий проект архитектора. Куда эффектней выглядели бы в этом списке целый город Чандигарх или бетонная капелла в Роншане. Но Марсельский блок, 17-этажный жилой комплекс на 337 квартир, стал иконой брутализма, материализовавшим главные идеи и цели всего стиля.

Крохотные квартиры, «машины для жизни» — ровно столько, сколько нужно человеку или семье, необходимый минимум. Дом поднят на мощных опорах, стены больше не выполняют роль несущей конструкции, что обеспечивает свободную планировку. На крыше: беговая дорожка, эстрада, детский сад, бассейн. Внутри дома — 4 внутренние улицы с магазинами, ресторанами, спортзалом. Здесь есть все, что нужно для повседневной жизни. Марсельский блок — уникальная попытка стандартизировать жилые постройки, в которых человек получит больше, чем жилье. Целую инфраструктуру.

Питер Чемберлен, Джеффри Пауэлл и Кристоф Бон. Барбикан, Лондон
Как и в случае с Марсельским блоком, Барбикан — сооружение, в котором социальное значение гораздо важнее эстетического. Барбикан — это целый квартал в Лондоне, задуманный и построенный как единый архитектурный комплекс на месте района, разгромленного бомбардировками во время Второй мировой войны. Это отдельный мир, не похожий на весь остальной Лондон. Говорят, в него не так-то просто попасть — архитекторы постарались, чтоб Барбикан оставался пространством для своих. Зато у каждого жителя есть универсальный ключ, который подходит ко всем дверям района (кроме дверей отдельных квартир, конечно). Это 3 башни, 13 домов с террасами и ряды таунхаусов — все они соединены между собой мостами, крытыми и даже подземными переходами. В Барбикане построили огромный культурный центр, разбили искусственный пруд, засадили дворы зеленью, расставили лавочки и фонтаны. Местные жители часто не выходят за пределы Барбикана даже на выходных — здесь есть все, что нужно. За несколько десятилетий, прошедших со времени окончания постройки, он с завидной стабильностью возглавлял то списки самой уродливой архитектуры, то списки самой прекрасной. Зависело от составителей.

Уильям Перейра. Библиотека Гайсела, Ла-Хойя, Калифорния
Библиотека Гайсела — тот самый объект, в котором скульптурные свойства бетонных построек выходят на первый план. Будучи полноценным восьмиэтажным зданием с двумя подземными этажами, библиотека Гайсела задумана как скульптурное изображение рук, которые держат стопку книг. Бетон — демонстрирует Перейра — способен на впечатляющие эффекты: вызвать головокружение, ощущение нереальности, легкости, перехитрить, казалось бы, сам закон гравитации. Футуристические, на первый взгляд, неустойчивые, парящие здания, расширяющиеся от основания кверху, в сочетании с грубым, тяжеловесным материалом, из которого построены, поражают воображение. До сих пор.

Марсель Брёйер. МЕТ Брёйер, Нью-Йорк
Когда в 1966 году выпускник и бывший преподаватель Баухауза Марсель Брёйер построил в Нью-Йорке здание Музея Уитни, местные жители его возненавидели. И здание, и Брёйера. Однако сегодня его называют архитектурной звездой Нью-Йорка. И здание, и архитектора. Как будто перевернутая кверху дном ступенчатая коробка из бетона и гранита с крошечными окнами стала одной из самых узнаваемых и фотогеничных построек города. Когда в 2016 году здание было передано Метрополитен-музею, новые хозяева объясняли это решение так: оно станет не просто помещением для произведений современного искусства, но и само по себе будет служить главным экспонатом музейной коллекции.

Моше Сафди. Хабитат 67, Монреаль
Хибитат 67 спроектировал канадский студент-архитектор Моше Сафди в качестве диссертации. Сафди было всего 23 года, когда ему предложили построить такое здание в качестве канадского павильона для Всемирной выставки 1967 года. Сейчас здание успешно служит изначальной цели — это дом на 158 квартир. Идея юного архитектора была революционной: прямо на месте будущей постройки отлить из бетона 600 кубов и сложить из них виртуозную конструкцию, которая позволит совместить многоэтажное строительство и возможности загородного дома. У каждого владельца квартиры в этом доме есть собственный сад, который располагается на крыше квартиры, расположенной этажом ниже.

Вы эксперт, если:
— отличаете бетонные архитектурные иконы и массовую застройку, которая репутации брутализма значительно повредила,
— мысленно (или даже вслух) благодарите архитекторов, придумавших брутализм, за самые эффектные декорации к современным блокбастерам и постапокалиптическим компьютерным играм.

Вы профан, если:
— уверены, что брутализм — это только сотня бетонных коробок в спальном районе вашего города;
— до сих пор думаете, что Инстаграм — это только бесполезные селфи, и ничего настоящего и важного там не происходит.