Снятие с креста. Центральная часть триптиха

Одна из самых знаменитых и узнаваемых картин Рубенса «Снятие с креста» за прошедшие несколько веков ни разу не вызвала сомнений в художественной ценности или в гении художника. Она вот уже больше 400 лет украшает центральный собор Антверпена, для которого и была написана. Вокруг нее ведутся совсем другие споры: а верил ли вообще Рубенс в Бога?

Историк искусства Альфред Мичиелс (Alfred Michiels) в XIX веке был буквально охвачен ужасом от собственного открытия: «Сцена снятия с креста проникнута антихристианскими настроениями, и никогда еще столь далекое от религии произведение не украшало собой стен церкви… Тело Христа ничем не напоминает тело Бога, который должен воскреснуть на третий день. Это бренные останки человека, в которых навсегда угас пламень жизни. Самый вид его не оставляет ни малейшей надежды. Это тело, уже тронутое первыми признаками разложения. Взгляните только на эти подернутые синевой веки, на этот закатившийся зрачок! Посмотрите, как безжизненна его плоть! Это настоящий труп… Ничто не говорит здесь, что перед нами — Бог. Даже родные и ученики не верят в Божественность его происхождения. Они поглощены одним: снять бренные останки с орудия позорной казни и перенести их в надежное место. Ни в одном другом произведении искусства не проявился с такой дерзостью скепсис, а лучше сказать — неверие автора!»

С подобным недоверием современные любители искусства сомневаются, любил ли вообще Рубенс женщин, изображая их тела такими рыхлыми, со всеми этими бесконечными складочками и ямочками. В это сложно поверить после нескольких столетий высушивания женского идеала красоты до нынешнего предела, но не только сам Рубенс, а и фламандцы вообще искренне восхищались красотой этих нежных, томных, пышных, светлокожих тел. А Елену Фоурман, жену и любимую модель фламандца, считали одной из самых красивых женщин Антверпена (1, 2, 3).

И в религиозной живописи, как и в многочисленных сладострастных ню, Рубенс говорил с современниками на их языке, на понятном сию минуту и на непреходящем и вечном одновременно. Католическая церковь в эпоху Контрреформации возложила на художников огромную надежду – именно им предстояло воздействовать на сердца и умы при помощи своего гения, именно им предстояло восстановить авторитет римско-католической церкви и подавить многочисленные церковные реформы, которые вспыхивали и распространялись по Европе, как лесные пожары в разгар лета. И Рубенс выбрал правильный тон и нужные образы – не потому, что служил церкви, а потому что искренне верил в то, о чем говорил. Питер Пауль, истинный католик, начинал свой день с мессы, Питер Пауль, истинный художник, выкрутил до предела эмоциональную, сокровенную и личную составляющую библейских легенд, христианской истории и религиозных переживаний (1, 2, 3, 4).

В его «Святой Троице» только фигуры ангелов и легкое сияние, окружающее Святого духа, позволяют увидеть в сюжете момент явления Троицы. Горе отца, оплакивающего мертвого сына, читается и переживается здесь сильнее и пронзительнее, чем чудо божественной сущности.

В «Снятии с креста» Рубенс дает физически почувствовать зрителю тяжесть отчаяния – через физическую, безжизненную тяжесть мертвого тела. Нога Христа, спадающего с креста, ложится на плечо Марии Магдалины, один из носильщиков закусил саван зубами, другой – упирается локтем в лестницу, чтобы выдержать непосильный груз, третий – не удерживает и начинает ронять свою страшную ношу. Когда через три дня этот мертвый бог воскреснет, эти восемь участников снятия с креста переживут самое сильное духовное потрясение – они как никто другой будут помнить всю неподъемность сомнения, весь ужас смерти. Они станут самыми верующими последователями Христа, а вслед за ними и зритель, переживший тот же страх.

У Рубенса совсем мало умиротворенных и благодатных картин на религиозные сюжеты. Барокко, в котором всего с избытком, которое всё – излишество, перебор и наглядность, для него здесь и художественный метод, и образ мыслей, и картина мира, и дух времени.

Автор: Анна Сидельникова