Анри
Матисс

В то время как авангардисты стремились лишить зрителя спокойствия, разбудить его, оторвать от созерцания салонных слащавых херувимчиков и вывести в неприукрашенную действительность, французский художник Анри Матисс заявил: «Я просто хочу, чтобы усталый человек, глядя на мою живопись, вкусил отдых и покой». Неужели кому-то еще есть дело до человека, честно говоря, отчаянно уставшего от этого «прекрасного и яростного мира»? И неужто кто-то захочет подарить ему «роскошь, покой и наслаждение», не скатываясь в банальные заигрывания в духе салонной живописи? Да, кое-кто захочет и сделает это так, как, пожалуй, не удавалось никому ни до ни после. Анри Матисс.

«Он упростит живопись!»

Сыну торговца зерном и модистки прочили карьеру юриста. Мало ли, что ему рисовать нравится – всем что-нибудь да нравится, а заниматься следует делом, от которого толк будет. Такова позиция отца, и Анри нечего было ей противопоставить. Случай вмешался в виде… аппендицита, который Матиссу удалили в 21 год. Операцию он перенес не очень хорошо, долго восстанавливался. Чтобы развлечь сына, мать принесла ему коробку красок и альбом. «Когда я начал рисовать, мне казалось, что я попал в какой-то рай», – вспоминал позже Матисс. Да и отец неожиданно смягчился – кто-то подсказал ему, что сына можно отдать учиться к самому Бугро!

Салонный живописец казался Эмилю Матиссу олимпийским небожителем, поэтому он снабдил отпрыска средствами для переезда в Париж, где Анри должен был готовиться к поступлению в Школу изящных искусств в мастерской Вильяма Бугро. «Жирным бордосцем, розовым, как поросенок» называет Бугро Раймон Эсколье, автор монографии об Анри Матиссе. У Бугро с Матиссом с первой же встречи возникла взаимная антипатия. К великому разочарования папеньки Анри ушел из мастерской и продолжил подготовку в Школе декоративных искусств. Впрочем, в святая святых, Школу изящных искусств, его не приняли, зато Анри обрел первого настоящего учителя – Гюстава Моро. Тот отправлял своих учеников в Лувр – копировать классиков, нарабатывать технику, говорил: «о цвете нужно мечтать», и предсказывал Матиссу, что тот «упростит живопись».

В 1898 году в жизни художника произошло сразу несколько знаменательных событий. Умер его учитель Гюстав Морро – Матисс сразу же ушел из Школы. Он женился на красавице Амели Парейр и отправился в свадебное путешествие в Лондон. Почему Лондон? Ну как же, чтобы смотреть Тёрнера! В Лувре Матисс знакомился с классиками, теперь пришла пора поближе узнать того, кто стал мостом между классикой и импрессионизмом.

Импрессионизм (скорее, неоимпрессионизм) – важный этап становления мастера. Он осваивает цвет, пробует технику пуантилизма. Но в этом направлении Матисс надолго не задержится. Ему предстоит дать цвету абсолютную свободу, вывести его на главную роль, отбросив детали. Это произойдет в 1905 году, поворотная картина Анри Матисса, наделавшая много шума и знаменовавшая рождения искусства «диких» – «Женщина в шляпе».

«Дикими» (фр. fauve) работы молодых французских художников назвал критик Луи Воксель и вошел в историю как автор названия «фовизм» для арт-течения, ставящего цвет и декоративность изображения во главу угла. Вместе с Матиссом на том Осеннем салоне выставлялись Дерен и Вламинк.

Путешествия Матисса

Известность Матисс приобрел быстро, а вот его финансовое положение оставалось стесненным. И только знакомство с русскими меценатами и коллекционерами Сергеем Щукиным и Иваном Морозовым позволит ему выйти из бедности – уже навсегда.

В 1908 году тонкий ценитель искусства Сергей Щукин заказал ему два панно, которыми намеревался украсить свой московский особняк. Именно тогда появилась первая картина с названием «Танец» Анри Матисса. Щукин пригласил французского художника в Россию, где мастер был совершенно потрясен русскими иконами.

Одалиски, арабески и другие восточные мотивы – результат проведенных в Марокко зим 1911-1913 годов. Одалиски Матисса сопоставимы с одалисками Энгра. На Востоке художник превзошел рамки фовизма, хотя приверженцем основных его положений остался навсегда. Но теперь картины Анри Матисса стали менее кричащими и демонстративными, взамен пришла глубина и тонкость.

В конце 1917 года мастер приезжает в Ниццу. Многим ли удается изобразить лики счастья посредством хоть какого искусства, при этом не скатываясь в слащавость? А Матисс сумел. Ницца, любовь к которой французский художник сохранит на всю жизнь, увековечена сияющим цветом и светом, синевой бездонного неба и бесконечными и знаменитыми «открытыми окнами».

По следам Гогена Матисс отправляется в Океанию. Он хочет тоже отыскать таитянский рай… Безуспешно. В Океании он проведет три месяца, насыщаясь экваториальным светом («Он совсем золотой, а у нас он серебряный…») и понимая, что писать здесь невозможно, Таити и работа – антонимы. Анри Матисс приходит к выводу, что рай на земле может создать только художник на своих картинах.

После Океании он отправился в США. Доктор Альбер Барнс, известный коллекционер, заказал для своего центра в Мерионе огромное панно. Выбор тематики он предоставил самому художнику. Матисс остался верен себе и снова пожелал изобразить танец. В работе над 13-метровым панно он впервые применил технику декупажа – вырезанные из цветной бумаги фигуры перемещал по холсту до тех пор, пока не возникало ощущение завершенности.

Об отдыхе для усталого человека

Матисс был далек от снобизма, свойственного как академикам, так и многим авангардистам. Он не из тех, кто предъявляет потенциальному зрителю длинный перечень, в котором каждое предложение начинается словом «должен». Он считал, что это как раз искусство «должно» быть понятно и доступно любому человеку.
Редкое отношение художника к потенциальному зрителю, не так ли? «Искусство не должно беспокоить и смущать. У меня нет никакой теории». Подарить отдохновение усталому человеку – вот достойная задача. Тот, кто умел писать счастье и изображал его в каждой своей картине, имел право так говорить: таким художником был Анри Матисс.

Кстати, о счастье в жизни французского художника 

Брак мастера был заключен по большой любви. И его можно описать словами «Амели очень старалась». У Матиссов было двое сыновей. Кроме того, внебрачная дочь французского художника Маргарет, которую до встречи с Амели родила одна из его натурщиц, тоже жила в семье. Амели мечтала помогать мужу во всем, быть с ним рядом, она хотела, чтобы и в творчестве Анри Матисса, и в их доме звучало «мы». Но если в начале их брака так и было, то со временем она поняла, что не сможет занять в сердце мужа место хотя бы такое же, какое занимает живопись. А уж если у него что-то не ладилось в работе, то мало не показывалось никому… Увлечения Матисса «одалисками» тоже брак не укрепляли.

Когда в 1932 году порог их дома переступила претендентка на роль помощницы и секретаря, русская эмигрантка Лидия Делекторская, мадам Матисс оставалась совершенно спокойна – светловолосая голубоглазая Лидия совсем не в его вкусе. Художник всегда предпочитал брюнеток, такой была и сама Амели, и многочисленные «одалиски». Когда через некоторое время мадам Матисс понадобилась компаньонка и сиделка, она сама вспомнила об этой русской. Лидия за ней ухаживала, а Амели жаловалась на разлад отношений с мужем. Однажды Матисс зашел в комнату жены, что-то говорил, о чем-то спрашивал, взгляд его привычно скользнул по Лидии, и вдруг... «Не двигайтесь!» Вышел за альбомом и начал рисовать. Он словно впервые увидел ее, а мадам Матисс – впервые ощутила опасность от присутствия этой голубоглазой красавицы.

…Жена художника долго, очень долго молча смотрела на портрет Лидии. Затем тихо сказала: «Или я, или она». Анри Матисс выбрал семью. Лидия ушла. А художник обнаружил, что без нее уже не может. Лидия вернулась, и тогда ушла Амели. В 1940 году они развелись. Лидия была рядом до последнего его дня. Она вспоминала: «На протяжении 20 лет я была светом его очей, а он – смыслом моей жизни…». На момент их знакомства Лидии исполнилось 22 года, Матиссу – 62.

Капелла Четок и что ей предшествовало
Передавая на картинах исключительно радость, в жизни французский художник Анри Матисс сталкивался с болью и физической, и душевной. Во время Второй мировой войны его дочь Маргарита как участница французского Сопротивления были угнана в концентрационный лагерь в Германию, мадам Матисс за печать листовок приговорена к шести месяцам тюрьмы. Сам Анри во время войны жил в Вансе и сходил с ума от беспокойства за родных. Все они остались живы.

В 1941 году французский художник перенес тяжелейшую операцию, у него обнаружился рак кишечника. Как выяснилось после – шансов на удачный исход было крайне мало. Матисс просил доктора подарить ему еще года 3-4 – столько планов хотелось реализовать! Он прожил еще 13 лет. Во время болезни за ним ухаживала монахиня, которая и попросила подправить ее эскизы витражей для монастырской Капеллы Четок в Вансе. Матисс увидел в этом предзнаменование и разработал полностью оформление капеллы. «Верю ли я в бога? Да, когда работаю!», – заявил он. Когда состояние здоровья более не позволило вставать к холсту, он прикреплял уголь к палке и работал таким образом. Оформление капеллы он считал своим главным достижением и сбывшейся мечтой.

1 ноября 1954 года у французского художника случился микроинсульт. А на следующий, предпоследний день его жизни, Лидия Делекторская, свет очей его, пришла к нему в высоком тюрбане и, глядя на осунувшегося Матисса, с грустью и бесконечной нежностью пошутила: «В другой день вы бы сказали: давайте карандаш и бумагу». Мастер улыбнулся и велел: «Давайте карандаш и бумагу».

Автор: Алена Эсаулова