Поразительные факты и истории из жизни Николая Глущенко — художника и разведчика, рассказывают исследователи его жизни и творчества, с которыми удалось встретиться на выставке «Штрихи к портрету художника». Экспозиция знакомит с работами классика украинской живописи ХХ века из частных коллекций.
Интерес к творчеству Николая Глущенко, самобытный стиль которого формировался в Берлине и Париже в 1920—1930-е годы, растет с каждым годом. А история его жизни, еще недавно скрытая под грифом «совершенно секретно», добавляет интриги. Смотрим картины и беседуем с коллекционером Николаем Белоусовым и искусствоведом Эдуардом Дымшицем.
В экспозиции - 66 работ мастера, представляющие все периоды его творчества.
Цветущий сад
1975, 86×104 см
О подготовке выставки рассказывает Николай Павлович Белоусов — коллекционер и сооснователь галереи «НЮ АРТ»:
— Эту выставку я готовил с большим удовольствием. Думаю, художник заслуживает совершенно иного внимания, чем-то, которое уделяется его творчеству в современной культурной жизни Киева и Украины. Значительная часть выдающихся работ мастера, собранная на выставке, представляет Глущенко во всем своем ярком многообразии. Во время подготовки выставки к нам поступило очень много предложений от коллекционеров. Мы отобрали всего лишь 66 работ, включая редкие ранние произведения, и охватили все периоды творчества художника — от 1920-х до 1970-х годов. Большинство из представленных довоенных работ были приобретены на аукционах в Париже, Нью-Йорке, Бухаресте, Праге, и лет 12 назад их еще не было в Украине. В экспозиции также можно увидеть мою небольшую коллекцию Глущенко, которая мне очень нравится.
От коллекционеров мы узнали новую информацию о художнике. К примеру, интересный факт: в Одессе в 1956 году прошла выставка Глущенко, ее посетили 18 000 человек. Представляете такое количество людей на выставке в те годы?! Это было настоящее народное шествие! И наша выставка, хочу заметить, также исключительно популярная. Увидеть работы украинского классика приходят коллекционеры, искусствоведы, студенты, преподаватели Академии искусств, люди, которые были знакомы с художником, а также поклонники творчества Глущенко, профессионально не связанные с миром искусства.
— Эту выставку я готовил с большим удовольствием. Думаю, художник заслуживает совершенно иного внимания, чем-то, которое уделяется его творчеству в современной культурной жизни Киева и Украины. Значительная часть выдающихся работ мастера, собранная на выставке, представляет Глущенко во всем своем ярком многообразии. Во время подготовки выставки к нам поступило очень много предложений от коллекционеров. Мы отобрали всего лишь 66 работ, включая редкие ранние произведения, и охватили все периоды творчества художника — от 1920-х до 1970-х годов. Большинство из представленных довоенных работ были приобретены на аукционах в Париже, Нью-Йорке, Бухаресте, Праге, и лет 12 назад их еще не было в Украине. В экспозиции также можно увидеть мою небольшую коллекцию Глущенко, которая мне очень нравится.
От коллекционеров мы узнали новую информацию о художнике. К примеру, интересный факт: в Одессе в 1956 году прошла выставка Глущенко, ее посетили 18 000 человек. Представляете такое количество людей на выставке в те годы?! Это было настоящее народное шествие! И наша выставка, хочу заметить, также исключительно популярная. Увидеть работы украинского классика приходят коллекционеры, искусствоведы, студенты, преподаватели Академии искусств, люди, которые были знакомы с художником, а также поклонники творчества Глущенко, профессионально не связанные с миром искусства.
Николай Павлович Белоусов — коллекционер, сооснователь галереи НЮ АРТ.
Источник фото: галерея НЮ АРТ
Источник фото: галерея НЮ АРТ
Об особенностях художественного стиля мастера и малоизвестных подробностях биографии художника нам рассказал Эдуард Александрович Дымшиц — известный искусствовед, исследующий жизнь и творчество Николая Петровича Глущенко более 35 лет.
Эдуард Александрович Дымшиц на выставке «Глущенко. Штрихи к портрету художника». Источник фото: галерея НЮ АРТ
— Эдуард Александрович, с именем Николая Глущенко связано множество мифов и легенд. Сегодня уже не тайна, что с середины 1920-х художник работал на советскую разведку под псевдонимом «Ярема». Но мало кто знает, что открытие архивов и официальное подтверждение этого факта произошло благодаря вам. Как это произошло?
— О том, что Глущенко был разведчиком, ходили настойчивые слухи, и, естественно, меня этот вопрос очень интересовал. В 1981—1982 годы я писал дипломную работу о Глущенко и, встречаясь с Марьей Давыдовной, вдовой художника, спрашивал, был ли Глущенко разведчиком? Марья Давыдовна с улыбкой Моны Лизы отвечала: «Нет». Через несколько лет волей случая я познакомился с генералом Николаем Михайловичем Голушко (председателем КГБ Украины в 1987—1991 годах) и узнал, что в архивах КГБ есть материалы о Глущенко. Мне разрешили с ними ознакомиться. За несколько встреч с Николаем Михайловичем мы изучили шесть томов материалов. Архив содержал так называемые «живые страницы» — секретные материалы, доступ к которым был закрыт, поэтому генерал, не выпуская из рук папки, показывал и зачитывал те материалы, которые, на его взгляд, могли быть обнародованы. Фотографировать и брать в руки документы мне не разрешали, я мог лишь делать заметки ручкой и записывать на диктофон.
Когда работа с архивом Глущенко была практически завершена и был подготовлен материал, меня ждал сюрприз. В газете «Вечерний Киев» вышла статья «Ярема сообщает: Гитлер готов к войне», рассказывающая о разведывательной деятельности Глущенко. Публикация была подготовлена заведующим архивом КГБ Украины. Мне разрешили узнать эту информацию первым, но официальное уведомление сделала служба государственной безопасности.
Историю открытия архива я описал в послесловии к книге Станислава Стеценко «Войны художников». Этот роман, изданный в 2016 году, посвящен подготовке Германии к нападению на СССР, и рассказывает о поездке Глущенко в Берлин в 1940 году.
— О том, что Глущенко был разведчиком, ходили настойчивые слухи, и, естественно, меня этот вопрос очень интересовал. В 1981—1982 годы я писал дипломную работу о Глущенко и, встречаясь с Марьей Давыдовной, вдовой художника, спрашивал, был ли Глущенко разведчиком? Марья Давыдовна с улыбкой Моны Лизы отвечала: «Нет». Через несколько лет волей случая я познакомился с генералом Николаем Михайловичем Голушко (председателем КГБ Украины в 1987—1991 годах) и узнал, что в архивах КГБ есть материалы о Глущенко. Мне разрешили с ними ознакомиться. За несколько встреч с Николаем Михайловичем мы изучили шесть томов материалов. Архив содержал так называемые «живые страницы» — секретные материалы, доступ к которым был закрыт, поэтому генерал, не выпуская из рук папки, показывал и зачитывал те материалы, которые, на его взгляд, могли быть обнародованы. Фотографировать и брать в руки документы мне не разрешали, я мог лишь делать заметки ручкой и записывать на диктофон.
Когда работа с архивом Глущенко была практически завершена и был подготовлен материал, меня ждал сюрприз. В газете «Вечерний Киев» вышла статья «Ярема сообщает: Гитлер готов к войне», рассказывающая о разведывательной деятельности Глущенко. Публикация была подготовлена заведующим архивом КГБ Украины. Мне разрешили узнать эту информацию первым, но официальное уведомление сделала служба государственной безопасности.
Историю открытия архива я описал в послесловии к книге Станислава Стеценко «Войны художников». Этот роман, изданный в 2016 году, посвящен подготовке Германии к нападению на СССР, и рассказывает о поездке Глущенко в Берлин в 1940 году.
Натюрморт с глухарем
1971
— Какой была главная сводка Яремы?
— За полгода до сообщения Рихарда Зорге в июне 1940 года Глущенко отправил донесение, содержание которого 10 июня попало на стол к Молотову, а затем к Сталину, о подготовке Германии к нападению на СССР. Николай Петрович докладывал также о разработке топографических карт и о составлении немецко-украинских словарей для немецких военнослужащих. Германия рассчитывала, что украинцы присоединятся к немецким войскам. С этой целью в Берлине под крылом у Геббельса был создан Украинский научный институт под управлением Министерства пропаганды, распространявший соответствующие идеи среди украинской диаспоры.
— За полгода до сообщения Рихарда Зорге в июне 1940 года Глущенко отправил донесение, содержание которого 10 июня попало на стол к Молотову, а затем к Сталину, о подготовке Германии к нападению на СССР. Николай Петрович докладывал также о разработке топографических карт и о составлении немецко-украинских словарей для немецких военнослужащих. Германия рассчитывала, что украинцы присоединятся к немецким войскам. С этой целью в Берлине под крылом у Геббельса был создан Украинский научный институт под управлением Министерства пропаганды, распространявший соответствующие идеи среди украинской диаспоры.
Утро
1970-е
, 70×100 см
— Еще одна легенда о художнике рассказывает о том, что Глущенко был лично знаком с Гитлером и давал уроки рисования фюреру. Известны ли подтверждающие факты?
— Существуют лишь устные, не документальные, подтверждения этой версии. В 1940 году советскую выставку в Берлине, одним из организаторов которой был Глущенко, посетил министр иностранных дел Германии Риббентроп. Обращаясь к Глущенко, он отметил, что Гитлер высоко ценит талант художника, считает его одним из лучших пейзажистов Европы и дарит ему альбом с собственными акварелями. Однако, что именно связывало Глущенко с руководством Третьего рейха и был ли он лично знаком с фюрером — неизвестно.
Глущенко жил в Германии в 1920-е годы, у него был широкий круг знакомств. Он учился в Берлинской Академии искусств, его поддерживали деятели украинской диаспоры. В это же время Глущенко ассистировал профессору Кампфу — преподавателю в Берлинской Академии, который имел частную студию. Профессор считал Глущенко одним из своих лучших учеников и доверял в свое отсутствие проводить занятия в частной студии. Эту студию посещал Александр Петрович Довженко. Абсолютно точно известно, что Глущенко и Довженко познакомились в этой студии. Но официального подтверждения того, что Глущенко был знаком с Гитлером, нет. Марья Давыдовна отрицала этот факт, но среди окружения художника такая версия навязчиво озвучивалась.
— Существуют лишь устные, не документальные, подтверждения этой версии. В 1940 году советскую выставку в Берлине, одним из организаторов которой был Глущенко, посетил министр иностранных дел Германии Риббентроп. Обращаясь к Глущенко, он отметил, что Гитлер высоко ценит талант художника, считает его одним из лучших пейзажистов Европы и дарит ему альбом с собственными акварелями. Однако, что именно связывало Глущенко с руководством Третьего рейха и был ли он лично знаком с фюрером — неизвестно.
Глущенко жил в Германии в 1920-е годы, у него был широкий круг знакомств. Он учился в Берлинской Академии искусств, его поддерживали деятели украинской диаспоры. В это же время Глущенко ассистировал профессору Кампфу — преподавателю в Берлинской Академии, который имел частную студию. Профессор считал Глущенко одним из своих лучших учеников и доверял в свое отсутствие проводить занятия в частной студии. Эту студию посещал Александр Петрович Довженко. Абсолютно точно известно, что Глущенко и Довженко познакомились в этой студии. Но официального подтверждения того, что Глущенко был знаком с Гитлером, нет. Марья Давыдовна отрицала этот факт, но среди окружения художника такая версия навязчиво озвучивалась.
Натюрморт с гипсом
1970-е
, 105×86 см
— Эдуард Александрович, а с чего началась «одиссея» Глущенко, какими судьбами он попал в Европу и получил художественное образование?
— В 1918 году во время гражданской войны 17-летним юношей Глущенко был призван в армию Деникина. После недолгих боев он попал в лагерь для интернированных на территории Польши и ему удалось бежать. Зная о победах красноармейцев, бывший солдат белой армии домой решил не возвращаться и отправился на Запад. В дороге он заболел тифом, но крепкий и выносливый от природы, как все запорожские казаки из рода Глушко-Глущенко, он преодолел болезнь и пешком дошел до Берлина.
В Берлине Глущенко стал учеником, а затем и помощником Ганса Балушека, художника социалистической направленности, оппозиционно настроенного к власти. Своей любимой темой борьбы рабочих за свои права Балушек в некоторой степени задал тон раннему творчеству Глущенко.
Глущенко прошел подготовку у Балушека и в 1920 году поступил в Берлинскую Академию художеств. Удивительно, как ему это удалось! Без финансовой поддержки, без связей, у него и нормальных документов-то не было… Но он официально поступил и проучился полный курс. За год до окончания учебы в 1923 году Довженко помог Глущенко получить советский паспорт.
— В 1918 году во время гражданской войны 17-летним юношей Глущенко был призван в армию Деникина. После недолгих боев он попал в лагерь для интернированных на территории Польши и ему удалось бежать. Зная о победах красноармейцев, бывший солдат белой армии домой решил не возвращаться и отправился на Запад. В дороге он заболел тифом, но крепкий и выносливый от природы, как все запорожские казаки из рода Глушко-Глущенко, он преодолел болезнь и пешком дошел до Берлина.
В Берлине Глущенко стал учеником, а затем и помощником Ганса Балушека, художника социалистической направленности, оппозиционно настроенного к власти. Своей любимой темой борьбы рабочих за свои права Балушек в некоторой степени задал тон раннему творчеству Глущенко.
Глущенко прошел подготовку у Балушека и в 1920 году поступил в Берлинскую Академию художеств. Удивительно, как ему это удалось! Без финансовой поддержки, без связей, у него и нормальных документов-то не было… Но он официально поступил и проучился полный курс. За год до окончания учебы в 1923 году Довженко помог Глущенко получить советский паспорт.
Автопортрет
1971, 70×50 см
— Насколько творчеством Глущенко интересовались на Западе, добился ли он известности и признания?
— Глущенко принимал участие в различных вернисажах, еще будучи студентом, и его полотна экспонировались на выставках художественного объединения «Новая вещественность». Николай Петрович стал одним из успешных экспонентов этого объединения, широко известного в 1920-е годы. Как студент и выпускник он был замечен, но сказать, что Глущенко стал известным художником в Германии было бы преувеличением.
В 1925 году Глущенко переехал в Париж. Он познакомился со многими художниками, в том числе с Матиссом и Пикассо, бывал у последнего в мастерской.
Парижский период Глущенко был очень плодотворным. С 1925 по 1936 годы он провел десятки персональных выставок в Париже, Стокгольме, Праге… Французская пресса печатала позитивные отзывы о его живописи и графике. Множество выставок, монография о художнике, изданная в Париже в 1933 году — это фиксировало определенный уровень успеха, и в то же время не всегда в доме Глущенко был достаток. Несмотря на то, что парижскую мастерскую художника на улице Волонтеров посещали многие коллекционеры и нередко гостями его салона были князья из восточной Европы, ему не всегда удавалось продать свои работы.
— О том, что Глущенко испытывал финансовые трудности, говорит его письмо 1933 года, написанное в Париже и адресованное директору Львовского музея, — рассказывает Николай Павлович. — Это письмо хранится у нас. В нем художник предлагает приобрести свои графические работы по очень умеренной цене.
— Глущенко принимал участие в различных вернисажах, еще будучи студентом, и его полотна экспонировались на выставках художественного объединения «Новая вещественность». Николай Петрович стал одним из успешных экспонентов этого объединения, широко известного в 1920-е годы. Как студент и выпускник он был замечен, но сказать, что Глущенко стал известным художником в Германии было бы преувеличением.
В 1925 году Глущенко переехал в Париж. Он познакомился со многими художниками, в том числе с Матиссом и Пикассо, бывал у последнего в мастерской.
Парижский период Глущенко был очень плодотворным. С 1925 по 1936 годы он провел десятки персональных выставок в Париже, Стокгольме, Праге… Французская пресса печатала позитивные отзывы о его живописи и графике. Множество выставок, монография о художнике, изданная в Париже в 1933 году — это фиксировало определенный уровень успеха, и в то же время не всегда в доме Глущенко был достаток. Несмотря на то, что парижскую мастерскую художника на улице Волонтеров посещали многие коллекционеры и нередко гостями его салона были князья из восточной Европы, ему не всегда удавалось продать свои работы.
— О том, что Глущенко испытывал финансовые трудности, говорит его письмо 1933 года, написанное в Париже и адресованное директору Львовского музея, — рассказывает Николай Павлович. — Это письмо хранится у нас. В нем художник предлагает приобрести свои графические работы по очень умеренной цене.
Прованский пейзаж
1931, 60.5×81 см
Японские фонарики
1970-е
, 69.8×50 см
— Эдуард Александрович, на выставке представлен «Портрет
Виктора Маргерита» — работа парижского периода из вашего собрания, которую вам удалось атрибутировать. Что это за история?
— Это одна из работ известной серии художника. В начале 1930-х годов Глущенко получил заказ написать серию портретов выдающихся деятелей Франции — друзей Советского Союза. Местонахождение некоторых полотен из этой серии было известно, например, портреты Ромена Роллана и Анри Барбюса хранятся в Музее литературы в Москве с 1930-х годов.
Любопытна история создания портрета Поля Синьяка. Глущенко изобразил известного французского художника у мольберта во время работы над пейзажем. В один из сеансов Синьяк попросил у него палитру и кисти и переписал пейзаж в пуантилистической манере. К сожалению, где находится сейчас этот портрет — неизвестно. По неофициальным данным, часть произведений Николай Петрович оставлял в Бухаресте, где жил брат Марьи Давыдовны — владелец завода грампластинок Илья Бронштейн. Илья помогал их реализовывать. Говорят, этот портрет Глущенко оставил у него.
Портрет Виктора Маргерита два года назад я увидел на сайте нью-йоркского аукционного дома «Shapiro». Авторство Глущенко было определено, работа называлась «Портрет мужчины в желтом шарфе». Я узнал этот портрет по репродукции в монографии Анри Пулея «Глущенко» 1933 года и приобрел работу через моего приятеля в Нью-Йорке. Глущенко намеревался передать портрет в Харьковский музей литературы, этому помешала первая волна репрессий против украинизации в Харькове. Музей был расформирован.
— Это одна из работ известной серии художника. В начале 1930-х годов Глущенко получил заказ написать серию портретов выдающихся деятелей Франции — друзей Советского Союза. Местонахождение некоторых полотен из этой серии было известно, например, портреты Ромена Роллана и Анри Барбюса хранятся в Музее литературы в Москве с 1930-х годов.
Любопытна история создания портрета Поля Синьяка. Глущенко изобразил известного французского художника у мольберта во время работы над пейзажем. В один из сеансов Синьяк попросил у него палитру и кисти и переписал пейзаж в пуантилистической манере. К сожалению, где находится сейчас этот портрет — неизвестно. По неофициальным данным, часть произведений Николай Петрович оставлял в Бухаресте, где жил брат Марьи Давыдовны — владелец завода грампластинок Илья Бронштейн. Илья помогал их реализовывать. Говорят, этот портрет Глущенко оставил у него.
Портрет Виктора Маргерита два года назад я увидел на сайте нью-йоркского аукционного дома «Shapiro». Авторство Глущенко было определено, работа называлась «Портрет мужчины в желтом шарфе». Я узнал этот портрет по репродукции в монографии Анри Пулея «Глущенко» 1933 года и приобрел работу через моего приятеля в Нью-Йорке. Глущенко намеревался передать портрет в Харьковский музей литературы, этому помешала первая волна репрессий против украинизации в Харькове. Музей был расформирован.
Портрет Виктора Маргерита
1932, 64×48 см
— Проведя в Европе 18 лет, Глущенко вернулся на родину. Сложно ли ему было адаптироваться к новой жизни в СССР, неизвестной для него стране, и как его встретили?
— Глущенко хотел уехать из Франции еще в 1935 году, понимая, что ему угрожает опасность. Многие из окружения Глущенко знали, что он разведчик, в диаспоре его порой называли «наш шпион». Но он не получил разрешение от военного руководства и еще год оставался в Париже. Советская жизнь для семьи Глущенко началась в 1936 году с того, что им предоставили комнату площадью 9 метров в коммунальной квартире на улице Беговая в Москве.
Вернувшись домой, Глущенко оказался в двойственной ситуации: с одной стороны, он находился под защитой силовых структур, а с другой — по мнению советского общества — был репатриантом и врагом. В архиве я видел любопытный документ, характеризующий жизнь художника в то время. Некий человек по кличке «Агафон» написал на Глущенко донос, дескать он вернулся в Украину устанавливать контакт с некими национал-фашистами и поддерживает связь с зарубежными контрреволюционерами. На донесении напротив имени «Агафон» сохранилась надпись: «Расстрелян как провокатор». Представить сложно, под каким давлением находился Глущенко! Кстати, когда я еще работал с архивом, генерал Голушко говорил, что в комитете к Глущенко было очень уважительное отношение как к профессионалу высокого уровня, и человеку, который никогда не писал доносов.
— Глущенко хотел уехать из Франции еще в 1935 году, понимая, что ему угрожает опасность. Многие из окружения Глущенко знали, что он разведчик, в диаспоре его порой называли «наш шпион». Но он не получил разрешение от военного руководства и еще год оставался в Париже. Советская жизнь для семьи Глущенко началась в 1936 году с того, что им предоставили комнату площадью 9 метров в коммунальной квартире на улице Беговая в Москве.
Вернувшись домой, Глущенко оказался в двойственной ситуации: с одной стороны, он находился под защитой силовых структур, а с другой — по мнению советского общества — был репатриантом и врагом. В архиве я видел любопытный документ, характеризующий жизнь художника в то время. Некий человек по кличке «Агафон» написал на Глущенко донос, дескать он вернулся в Украину устанавливать контакт с некими национал-фашистами и поддерживает связь с зарубежными контрреволюционерами. На донесении напротив имени «Агафон» сохранилась надпись: «Расстрелян как провокатор». Представить сложно, под каким давлением находился Глущенко! Кстати, когда я еще работал с архивом, генерал Голушко говорил, что в комитете к Глущенко было очень уважительное отношение как к профессионалу высокого уровня, и человеку, который никогда не писал доносов.
Воскресный день на Днепре
1948, 99.5×143.5 см
Зима
2, 52×70 см
Под Обуховым
1965, 83×121 см
— Эдуард Александрович, говорят, Глущенко был очень импозантным мужчиной, любил изысканные костюмы и выглядел европейским денди?
— Мне рассказывали, как в 1938 году Глущенко приехал в Киев с выставкой своих работ, написанных во Франции и Испании. Появление художника в желтом клетчатом пиджаке, бриджах, кепке и бабочке произвело сильное впечатление на советскую публику, и за ним прочно закрепилось прозвище «Француз».
— Из кармана его пиджака часто выглядывала газета «Юманите». Как только издание французских коммунистов появлялась в печати, Николай Петрович шел за свежим выпуском в киоск на Крещатике — добавляет Николай Павлович.
— Мне рассказывали, как в 1938 году Глущенко приехал в Киев с выставкой своих работ, написанных во Франции и Испании. Появление художника в желтом клетчатом пиджаке, бриджах, кепке и бабочке произвело сильное впечатление на советскую публику, и за ним прочно закрепилось прозвище «Француз».
— Из кармана его пиджака часто выглядывала газета «Юманите». Как только издание французских коммунистов появлялась в печати, Николай Петрович шел за свежим выпуском в киоск на Крещатике — добавляет Николай Павлович.
Прованский пейзаж
1930-е
, 73.5×100.5 см
— Много лет Глущенко прожил в атмосфере полной свободы творчества, а в СССР единственным официальным направлением в искусстве был соцреализм
. Удалось ли художнику безболезненно пережить изменения и «вписаться» в круг советских художников?
— Знаковым событием для творчества Глущенко была московская выставка, в которой он принимал участие вместе с Рыбченковым, Шварцом и Морозовым в 1943 году. Во время обсуждения этой выставки выступил Федоров-Давыдов, весьма авторитетный искусствовед тех лет, раздававший ярлыки, от которых зависели судьбы художников. Сохранилась стенограмма его выступления, в которой он признавал Глущенко талантливым художником, но для адаптации в советском искусстве рекомендовал расстаться с увлечением творчеством европейских художников. В рецензии прочитывалась скрытая угроза, и в работах художника произошли значительные стилистические изменения — в 1940-е годы и до середины 1950-х годов. Позже в интервью он говорил, что с сожалением смотрит на многие картины, написанные в эти годы и они ему неинтересны. Когда Николай Петрович был уже смертельно болен, он отобрал более двухсот работ для уничтожения. Но никто не осмелился исполнить волю художника, работы сохранились, часть из них хранится в фондах Национального художественного музея Украины.
Как символ появления нового этапа в творчестве Глущенко на выставке представлена картина «Оттепель» 1959 года, — это любимая работа художника, она висела у него дома в гостиной над диваном.
— Знаковым событием для творчества Глущенко была московская выставка, в которой он принимал участие вместе с Рыбченковым, Шварцом и Морозовым в 1943 году. Во время обсуждения этой выставки выступил Федоров-Давыдов, весьма авторитетный искусствовед тех лет, раздававший ярлыки, от которых зависели судьбы художников. Сохранилась стенограмма его выступления, в которой он признавал Глущенко талантливым художником, но для адаптации в советском искусстве рекомендовал расстаться с увлечением творчеством европейских художников. В рецензии прочитывалась скрытая угроза, и в работах художника произошли значительные стилистические изменения — в 1940-е годы и до середины 1950-х годов. Позже в интервью он говорил, что с сожалением смотрит на многие картины, написанные в эти годы и они ему неинтересны. Когда Николай Петрович был уже смертельно болен, он отобрал более двухсот работ для уничтожения. Но никто не осмелился исполнить волю художника, работы сохранились, часть из них хранится в фондах Национального художественного музея Украины.
Как символ появления нового этапа в творчестве Глущенко на выставке представлена картина «Оттепель» 1959 года, — это любимая работа художника, она висела у него дома в гостиной над диваном.
Оттепель
1959, 80×100 см
— Во второй половине 1950-х, как только забрезжила свобода, он начал возвращаться к себе — к своим любимым набистам, фовистам (не к импрессионистам, как часто пишут в прессе). Он очень любил художников группы «Наби» — Боннара, Валлотона, Вюйара, фовистов — Матисса, Дерена, Руо.
Николай Петрович с Марьей Давыдовной снова могли путешествовать по Европе. Из творческих командировок по Италии, Бельгии, Швейцарии художник возвращался с новыми работами.
Николай Петрович с Марьей Давыдовной снова могли путешествовать по Европе. Из творческих командировок по Италии, Бельгии, Швейцарии художник возвращался с новыми работами.
Улица в Неаполе
1960-е
, 86×61 см
Лондон
1966, 50×79.5 см
Париж
1960-е
, 49.5×70.5 см
— Эдуард Александрович, с кем Глущенко поддерживал дружеские отношения?
— В Москве Глущенко жил до 1943 года, дружил с Дейнекой и Нисским, их объединяла любовь к спорту. Художник еще во Франции имел серьезные спортивные достижения. Один только факт, что он был десятиборцем, говорит о его атлетической подготовке. Глущенко занимался боксом, говорят, он был чемпионом Парижа по плаванию. В одном из интервью он рассказывал, как во Франции брал уроки игры в теннис у знаменитых французских теннисистов, а вместо оплаты писал их портреты.
В Киеве Глущенко дружил с творческой интеллигенцией. Среди его друзей были поэты и писатели Рыльский, Первомайский, Корнейчук, Бажан. Из художников его друзьями были Адальберт Эрдели и Роман Сельский — лидеры областных школ. Глущенко любил мастеров-новаторов, а у Эрдели и Сельского кроме этого была и западная школа, которая импонировала Николаю Петровичу. Руководство Союза художников в Киеве всячески третировало Эрдели, воспринимая его как ярко выраженного «несоветского» живописца. Тем не менее, Николай Петрович поддерживал закарпатского мастера. Об их дружбе свидетельствует тот факт, что когда Глущенко бывал в Ужгороде, он останавливался у Эрдели, а когда Эрдели приезжал в Киев, то жил в квартире Глущенко на углу Большой Житомирской и Владимирской.
Известна одна история, которую мне рассказали львовяне. После войны Глущенко направили на Западную Украину «разобраться» с творческими объединениями, которые организовывались под эгидой Союза художников Украины. Перед началом собрания, на котором львовские художники должны были высказаться об их отношении к советскому искусству и власти, Глущенко написал записку Сельскому: «Скажи, чтобы при мне не болтали» — так он постарался удержать художников от публичных заявлений, которые могли бы им навредить.
— В Москве Глущенко жил до 1943 года, дружил с Дейнекой и Нисским, их объединяла любовь к спорту. Художник еще во Франции имел серьезные спортивные достижения. Один только факт, что он был десятиборцем, говорит о его атлетической подготовке. Глущенко занимался боксом, говорят, он был чемпионом Парижа по плаванию. В одном из интервью он рассказывал, как во Франции брал уроки игры в теннис у знаменитых французских теннисистов, а вместо оплаты писал их портреты.
В Киеве Глущенко дружил с творческой интеллигенцией. Среди его друзей были поэты и писатели Рыльский, Первомайский, Корнейчук, Бажан. Из художников его друзьями были Адальберт Эрдели и Роман Сельский — лидеры областных школ. Глущенко любил мастеров-новаторов, а у Эрдели и Сельского кроме этого была и западная школа, которая импонировала Николаю Петровичу. Руководство Союза художников в Киеве всячески третировало Эрдели, воспринимая его как ярко выраженного «несоветского» живописца. Тем не менее, Николай Петрович поддерживал закарпатского мастера. Об их дружбе свидетельствует тот факт, что когда Глущенко бывал в Ужгороде, он останавливался у Эрдели, а когда Эрдели приезжал в Киев, то жил в квартире Глущенко на углу Большой Житомирской и Владимирской.
Известна одна история, которую мне рассказали львовяне. После войны Глущенко направили на Западную Украину «разобраться» с творческими объединениями, которые организовывались под эгидой Союза художников Украины. Перед началом собрания, на котором львовские художники должны были высказаться об их отношении к советскому искусству и власти, Глущенко написал записку Сельскому: «Скажи, чтобы при мне не болтали» — так он постарался удержать художников от публичных заявлений, которые могли бы им навредить.
Владимирская горка
1976, 80×100 см
Обнаженная на диване
1970-е
, 86×105 см
Цветы
1970, 81.5×58.5 см
— Во Львов отправили целый десант «правильных» реалистов, — продолжает рассказ Николай Павлович. — Они давали уроки уже состоявшимся художникам, показывая как надо писать. Например, Сельский до 1983 года не выставлял работы: при той живописи, которую он реализовывал, у него бы точно были неприятности.
— «Правильное искусство», о котором говорит Николай Павлович, это серьезная машина, которая «проезжалась» по всему творческому и интересному в те годы, — объясняет Эдуард Александрович. — Глущенко отличался тем, что всегда старался поддерживать всё талантливое и многообещающее, особенно когда у него появилась такая возможность. Некоторое время он был главой закупочной комиссии в Союзе художников. Мне рассказывали, как он отбирал работы. Вспомним, что в те годы для художника это было единственной возможностью продать свои произведения, и такие «смотрины» имели для него колоссальное значение. Глущенко ходил по залу с выставленными работами и останавливался у работ молодых талантливых художников. У него спрашивали: «Николай Петрович, будем брать работу?» Он говорит: «Да, будем». «Сколько, рублей 200?». Он, приставляя руку к уху, переспрашивал: «Сколько вы говорите? 350?». В последние годы Николай Петрович начал терять слух, но свой недуг использовал на благо.
— «Правильное искусство», о котором говорит Николай Павлович, это серьезная машина, которая «проезжалась» по всему творческому и интересному в те годы, — объясняет Эдуард Александрович. — Глущенко отличался тем, что всегда старался поддерживать всё талантливое и многообещающее, особенно когда у него появилась такая возможность. Некоторое время он был главой закупочной комиссии в Союзе художников. Мне рассказывали, как он отбирал работы. Вспомним, что в те годы для художника это было единственной возможностью продать свои произведения, и такие «смотрины» имели для него колоссальное значение. Глущенко ходил по залу с выставленными работами и останавливался у работ молодых талантливых художников. У него спрашивали: «Николай Петрович, будем брать работу?» Он говорит: «Да, будем». «Сколько, рублей 200?». Он, приставляя руку к уху, переспрашивал: «Сколько вы говорите? 350?». В последние годы Николай Петрович начал терять слух, но свой недуг использовал на благо.
Художник и модель (Автопортрет с натурщицей)
1970-е
, 80.5×105.1 см
О стилистических особенностях творчества Глущенко оба наших собеседника, коллекционер и искусствовед, имеют собственные суждения:
Николай Павлович: «Он ярко выраженный матиссовец, хотя и немецкий экспрессионизм
присутствует у него изначально и по ситуации появляется в работах. Но цветовая гамма у него все же Матисса».Эдуард Александрович: «У Николая Петровича всё своё, Глущенковское. Прелесть его работ заключается в том, что они имеют свой ярко выраженный стиль, неповторимый колорит. По моему мнению, Глущенко является лучшим колористом среди украинских живописцев ХХ века».
На стройке
1967, 79.5×59.5 см
Весенний сад
1966, 70.5×91 см
Натюрморт на фоне камина
60×79.5 см
Весеннее цветение
1970-е
— Как, на ваш взгляд, Глущенко удалось стать выдающимся художником, имея еще одну специфическую профессию разведчика, требующую немалой выдержки и сосредоточенности?
Николай Павлович: Это очень интересное явление, но Глущенко — не единственный художник-разведчик в мировой истории. Я думаю, творчество для него было способом релаксации, сегодня это называется психотерапия. Быть все время настороже и контролировать себя очень сложно, искусство помогало ему сохранять спокойствие. В живописи он выплескивался, говорил сам с собой, делал то, что ему нравилось без всякого рецензирования. Огромное преимущество его творчества именно в раскованности. Последние годы в его работах можно увидеть полную свободу цвета и пластики, он делал то, что хотел.
Эдуард Александрович: Глущенко обладал потрясающей самоорганизацией и следовал жесточайшему распорядку: вставал в полседьмого, ложился в половину одиннадцатого… Думаю, что постоянная физическая и умственная мобилизация помогали ему в разведывательной деятельности, хотя все же в первую очередь он был художником, а потом разведчиком, пусть и очень успешным.
Николай Павлович: Это очень интересное явление, но Глущенко — не единственный художник-разведчик в мировой истории. Я думаю, творчество для него было способом релаксации, сегодня это называется психотерапия. Быть все время настороже и контролировать себя очень сложно, искусство помогало ему сохранять спокойствие. В живописи он выплескивался, говорил сам с собой, делал то, что ему нравилось без всякого рецензирования. Огромное преимущество его творчества именно в раскованности. Последние годы в его работах можно увидеть полную свободу цвета и пластики, он делал то, что хотел.
Эдуард Александрович: Глущенко обладал потрясающей самоорганизацией и следовал жесточайшему распорядку: вставал в полседьмого, ложился в половину одиннадцатого… Думаю, что постоянная физическая и умственная мобилизация помогали ему в разведывательной деятельности, хотя все же в первую очередь он был художником, а потом разведчиком, пусть и очень успешным.
Полевые цветы
1977
Выставка «Глущенко. Штрихи к портрету художника» в галерее НЮ АРТ продлится до 31 марта 2018 года.
Артхив: читайте нас в Телеграме и смотрите в Инстаграме
Артхив: читайте нас в Телеграме и смотрите в Инстаграме
