В тени угрюмых сосен где солнце поглащает мрак , я целовал цветы и зарывал мысленно бардак, мне жгучи бабочки касались плеч и сгорая от моих ожогов я видел сто тысяч солнечных певучих сечь и руки алкали в дали , ее глаза , как пузыри , обвивали все леса и душу терзали чудеса. От них я в миг цветы забыл и по реке холодной в доль попыл , а она о муза , витая нежностью лелея , взмывала в воздух обождя, меня поцеловала крепко и я очнулся от дождя.
И капли били по корням , развивая в них мицелий, четко целясь в эти цели разминая влажный бой, я просыпался от ударов , грузных , бойких тех бойцов, что небо телом заслоняли. Я тело с трупами поднял и музу ту в дали искал, но тучи плакали от горя, озера пили воду после ноя. Я в ярость впал , кричал , искал, но только эхо било по ушам и губы помнили ответы, я ее смиренно ждал, до первой утренней кометы. Часы били по рукам , иссохло тело, я бежал по тополям, а они летели в небо. Тут я увидел корнивище , не то человек, не то бабище, качая голову скрипит и мне неловко говорит:
-Чудак и чудо , что за хмель я принес с пустых земель, ты кем тут пойман или мне новых лучников ковать во мгле?
Стыдливо в сердце страх забился и я ненароком отступился.
-Чего ты пятишься дитя, мне дико тут и в этом зное, я разговор не заводил, сто тысяч темных зим!
Вдохнувши храбрости из вне, я говори ему, но рот будто на замке:
-Я несчастлив , прости, что созерцание твое нарушив, я ищу музу , помоги , давай дружно , ее с тобою обнаружим.
Царь лесной искал ватагу и вот нашел , считай салагу.
-Люд о люд, любви вам дай попить да не напьетесь, мой лес я дал бы вам валить , но он уже не гнется. Я древнее дуба на горе, тут сухостой стоит древнее бога русского , вполне, я мог стать еще одним, но время пыль не любит, ведь от того она старому родней , что часть его же самого. Я стало соглашусь , давно я не скрипел, ведь дай подумать: "Я стало быть на другое дело и вовсе не гожусь"
В порыве теплого успеха , я крикнул во весь так звездного мерцанья.
-Спасибо Царь лесной, общество твое гнилое , я с радостью приму и будь же ты на созерцательном готовье, искать ее в дали лесной или ночном губительном порыве, упасть я не готов в яростном любовном пире.
Лес дрожал, луна кряхтела, царь , юнец и гул в лесу сестра Земли на нас глядела , то смеялась то галдела , но все корни , руки , палки, она освещать подчас ленилось вновь, у короля лесного, была березовая кровь. По пути к звезде с глазами, все чудеса повылезали, жабы , нимфы , ведьмы , дети из деревень куда так редко внимала тень , все смотрели на двоих , все кто для царство Морфия не так велик , чтобы точно побывать и крепко , крепко спать.
В голове моей вопросы , возникали словно осень возникала на грибы их росту не по госту. Этому странному по звуком существу с корням вместо носа.
-Скажи мне леший , тебе не вдомек , что с тобой такой скромный паренек, лишь хотевший отдохнуть и проспаться после сна, убитый горем из-за зла. Во мне проснулась красота и цветок расцвел там где в сердце пустота и бабочки учуяли пыльцу , и жгли мне лапами грудину , я завывал от легкости и силы их жгучих усиков и силы опыления , я кажется был вдохновлен от чувств волнением и созерцал , как ты свои владенья, все живые существа и неживые стали для меня, как ноживые по той же пронзительной убийственной удачи.
Тот леший обомлев и опьянев от новых слов и кислорода, на землю мило посмотрев удивился вдвое.
-Разве скромный будет на корнях ползти со стражем леса? Чего ты мне тут лапу чешешь? Давай-ка чудо то найдем и быстро на перепутье мы втроем свернем, а зло пусть в сердце не таиться, ведь человеческая мука, давно сидит куда уж глухо, там где твои забытые мечты, а я родился , давно уж иль не для красы.
Я пробурив в сознанье короб, засунул все что было ново. И вот летим, ползем, бежим мы над опушкой и только квакают кукушки и мило гавкают орлы. Мы ищем что есть силы наши , мы смотрим что есть силы наши, мы капаем , там где змея кашляя ползла, но нигде ее чудесной пряди и в земле лишь только кости, моих предков перегной, что теперь струиться вверх, что теперь зову ростком, спасибо яблоням за вкус и сливам за сливовый уксус, я рычал на борщевик мимо пробегая, а он рыхлил в свою забаву , все что белым лес облил, все что не казалось бурым, дабы мир наш разрыхлить.
С каждой веткой все светлей , но Царь и я так далеки и близки от моей цели склизкой, целованного мной по ее инициативе, я кричал и он капал, но были мы бессильны. По искончании света лунного , плелись мы так бездумно , что наконец звезда задергалась , как глаз мой от усталости дороги и я узрел ее глаза. "Царь смотри там кажется она', вот он взглянул и улыбнулся и корневищями к небу потянулся.
Вот тут я был так смел и был у радости один предел, вдруг откажется она и пусть бы мир взлетел, так высоко , что стукнулся бы о вселенский потолок и бог бы нас за пазуху молча уволок. Шепчу я криком Лешему.
-Убийца моего убийцы скуки, ты не томись от муки, а скорее ты хватай ее халат или корону, смирись , что варвары с тобой, девичий тот уклад с ярмом мы украдем и поделом, она меня скусила и как следует вкусила мои спящие уста.
Живое дерево изнемогало и в ответ мне яростно кричало.
-Вот он бой, жаркий удалой , я ее почти схватил, но дует мне космическая яга со ступой не одолеть ее моей древесную атакой.
И тут упавши на колени я взялся за колени и преодолев земной уклад, подпрыгнув не сгибая пят. Ухватившись за лапы Лесного короля , я лез сквозь бури и сучки, сквозь неведомые сильные толчки и ветер завывал мне громко.
-Умрешь ты человек, куда ты высунул нутро? Не видишь ли , как на земле цепи рвут того, кто всяким называл бы друга своего и всяких там полным полно.
Холод бы меня связал , но этот голос я узнал , я слышал его над полями и над синими морями.
-Не пугай народа моего, ведь разве не в нем мое нутро?А мне лишь всласть такие похождения, я зависим , как любой ото дня рождения и в сердце от любви милой зарождения, как та звезда, теперь моя удача, зависит от того , выдержат ли корни друга моего.
Ветер мило улыбнулся и рот на цепи завязав, он только раз назад беспечно обернулся и холодный взгляд его в конце концов ко мне вернулся.
Ветер мило улыбнулся и рот на цепи завязав, он только раз назад беспечно обернулся и холодный взгляд его в конце концов ко мне вернулся. Я лез и полз и видел тучи , слышал молнии удары и брезгливые удавы наполняли все страну несясь по железному уду и выли камни на ходу , ведь реки больше не освобождали их беду, а только время их толкало и жадно на меня взирало. Время шло и было колко , я поднялся на иголках , а в тишине я слышу жар, снизу на земле, я знал взирал, и тут раздался голос ветки, метаморфозно он свой лик переместил как будто в миг и появился тут как кстати.
-Дитя , я чувствую любовь горя, но это мой холодный выбор остаться в пламени , сгореть, и дорогу тебе помочь преодолеть, она так жгуче ласкова со мной , я руки свои свил гнездом, ты будешь ее маленьким птенцом , а я уже трухлявый дед , но зная , что я смог спасти леса, отсрочить ход часов и выиграть то время, где не было скоростного бремя, где магия была все так же наравне с улыбкой и мечтой, я знаю где-нибудь в огне я встречусь со своей судьбой.
В скорейший миг я отвернулся от головы и вижу жар , там кажется кто-то лежал , огонь и вакуум , галактика гнездо , я вижу музу , я поражен и мило, трепетно сердечку , я на расстоянии прыжка кузнечика , так тихо спит ее душа , а как же ясно полыхает , и я целую так ее , что охотно сам горю сгорая до состояния сверхновой, толи взрыв , возможно пулей, я стал солнцем в далеке ,горю достать пытаясь дом свой в родном деревенском роднике. Созерцая все вокруг , мой ясный круг был тронут лавой , как рукой , она мне сделала на сердце зной , любовь , сейчас покой, я вижу чудо , это муза, я целую ее страстно и взрываемся мы опасно сотрясая пустой покой небесный и она мне говорит так лестно.
-Моя любовь я так любила все народы , города , звук пчелиного полета и твои хрустящие глаза, как осоки чудеса при смен времен погоды и беглые львиные глаза в момент охоты, что позабыла дать всему нашему с тобою существу большой размах сердечных тактов и разбиваться во вселенных пульсацией бесконечных актов , дарящих всему и вся наши миру души , глаза. И вот теперь я счастлива и нет больше ненастья , такой вот миг и будем мы иным совсем иным с тобой , ты только посмотри , как звездопадом мы падем.
Вот так и я родился.
