Хуан Санчес
Котан

Этот художник с необычайной судьбой был широко признан в Толедо и уже в сорокалетнем возрасте принял решение вступить в обитель Паулар. Почтительный рассказчик с чувствительностью "примитивиста" и в то же время один из создателей тенебризма в живописи начала "золотого века" испанского искусства, Санчес Котан является одним из испанских мастеров, наиболее интригующих современных исследователей. Он учился в Толедо у Бласа дель Прадо, художника, почитаемого в то время за его натюрморты, не известные сегодня. Санчес Котан успешно занимался религиозной живописью, он писал алтарные картины, которые также не дошли до наших дней. Но когда в 1603, перед пострижением в монахи, он составил свое завещание, в списке его имущества оказались многочисленные натюрморты ("бодегоны"), которые можно идентифицировать с известными картинами ("Овощи и дичь", 1602, Мадрид, собрание герцога де Гернани). В 1604 он стал монахом обители Сьерра де Гуадаррама, откуда в 1612 был переведен в картезианский монастырь в Гранаде, где он и умер, любимый всеми и почитаемый как святой. Его обширное творчество этого периода было посвящено исключительно монастырю. Художник достигает вершины своего мастерства в 1615, когда создает для клуатра картезианского монастыря в Гранаде цикл из восьми больших "историй" (основание ордена св. Бруно, преследование католиков Англии протестантами). Также он расписывает зал капитула, трапезную и некоторые капеллы ("Тайная вечеря", "Страсти Христовы", "Непорочное зачатие") и пишет в монашеских кельях образы Мадонны с цветочными гарляндами и зеленые пейзажи с отшельниками. Произведения Санчеса Котана, хранящиеся в настоящее время в монастыре и музее Гранады, несут в себе несомненные черты архаизма, но в то же время свидетельствуют о живом интересе художника к проблемам освещения и трактовки объемов. Иногда они напоминают некоторые работы итальянца Камбьязо, которые Санчес Котан мог видеть в Эскориале ("Мадонна, будящая младенца Христа", Гранада, Музей изобразительных искусств). Религиозные сюжеты, в том числе сцены мученичества, трактованы художником в спокойном ритме, с глубокой вкрадчивостью и чистой наивностью ("Видение св. Гуго", "Христос, Мадонна и ангелы, строящие стены картезианского монастыря", "Св. Бруно и его спутники перед св. Гуго", "Мадонна с четками в окружении картезианских монахов"). С другой стороны, натюрморты Санчеса Котана, предшествовавшие или последовавшие за его религиозными композициями, обладают исключительным качеством: их аскетизм, почти музыкальный ритм линий арабесок, строгое распределение объемов и теней, - все это напоминает метафизику неопифагорейцев и испанскую мистику, которые придавали повседневной реальности возвышенный смысл ("Бодегон с артишоком", Гранада, Музей изобразительных искусств; "Натюрморт с тыквой", Сан-Диего, Калифорния, Музей искусства). Влияние Санчеса Котана было более велико, чем позволяет предположить его ранний уход от мирской жизни. Согласно Паломино, Кардучо, прежде, чем взяться за свой большой цикл в монастыре Паулар, специально приезжал из Мадрида, чтобы нанести визит художнику и увидеть его произведения. Возможно, подобный визит к Санчесу Котану совершил и Сурбаран, в любом случае, духовное родство его работ с произведениями художника кажется очевидным. Кроме того, прямое влияние "бодегонов" Санчеса Котана заметно в творчестве многих более молодых художников, таких, как Фелипе Рамирес ("Артишок, цветы и виноград", 1628, Мадрид, Прадо) и Блас де Лелеема.