Семь смертных грехов и четыре последние вещи

«7 смертных грехов и 4 последние вещи» – одна из нескольких работ Босха в коллекции музея Прадо. Атрибуция картины давно вызывала вопросы. Несмотря на то, что в любой монографии о творчестве художника «7 смертных грехов и 4 последние вещи» рассматриваются исключительно подробно, сомнения в её принадлежности Босху были всегда. Вальтер Бозинг (2-я пол. ХХ в.) связывает их с несовершенством исполнения: неуклюжие плоские фигуры, почти лишённое перспективы пространство, жёсткие контуры и колорит без полутонов – все эти особенности указывают на то, что, скорее всего, картина не принадлежит кисти мастера. Ранее считали, что лишь два наиболее совершенных фрагмента «7-ми смертных грехов» – «Алчность» и некоторые фигуры в «Зависти» – могли быть написаны рукой Босха, но ему принадлежит общий замысел картины.

С 2010 по 2016 год картина пристально изучалась в рамках проекта «Исследование и сохранение творчества Босха». Новые методы исследования (инфракрасная рефлексограмма, цифровая макросъемка со сверхвысоким разрешением и др.) позволили коллективу проекта заключить, что картина действительно создавалась в эпоху Босха и даже, возможно, в его мастерской, но всё- таки не самим художником лично. «Вероятно, это подражатели», – комментирует происхождение картины координатор проекта Маттеус Ислинк.

Функциональное назначение картины

Необычная форма произведения наталкивает на мысль, что картина предназначалась для практического использования. Правда, не до конца понятно – какого именно. По одной из версий, «7 смертных грехов» могли служить столешницей, по другой – навершием (крышкой) крестильной купели.

Но в действительности картина не использовалась ни в первой, ни во второй функциях. Она выполняла третью – медитативную: когда вместе с другими произведениями Босха «7 смертных грехов» попали в Испанию, король Филипп II, большой поклонник художника, распорядился повесить картину в своей спальне в Эскориале. Разглядывание босховских (или псевдо-босховских) грешников помогало Филиппу осознавать собственные грехи и готовиться к таинству исповеди.

Центральная часть

Центром композиции является Всевидящее Око Божие – несколько концентрических кругов, в наименьшем из которых («зрачке») размещено поясное изображение Иисуса Христа. Следующий круг, прилегающий к «зрачку», содержит предупреждение на латыни Cave cave Deus videt («Берегись, берегись – Бог тебя видит!»).

От центра расходятся лучи, которые делят следующий круг на семь секторов – по числу смертных грехов. Получается, что все они располагаются на сетчатке божьего глаза. Невозможно вообразить более наглядного образа, иллюстрирующего мысль о том, что все грехи человека неизбежно находятся в поле зрения Бога: «У вас же и волосы на голове все сочтены» (Мф. 10:30).

Центральная часть картины может ассоциироваться не только с глазом. Вторая по значимости ассоциация – это крутящееся колесо. На это указывают «спицы» – радиусы в третьем от центра круге. Колесо намекает на повсеместность распространения греха. Грех не зависит от места обитания и социальной принадлежности: на картине есть аристократы и духовенство, судьи и лавочники, крестьяне и простолюдины.

Ira (гнев)

Грех гнева иллюстрируется жанровой сценкой. Перед нами вполне бытовая драка, грубая уличная потасовка. Оба дерущихся снабжены холодным оружием. Есть и более неожиданные детали: один запускает в другого кувшином, а у того на голову надет табурет. Кувшин намекает, что первопричиной драки стали обильные возлияния, а строение на втором плане, скорее всего, – трактир. Предмет мебели, водружённый на голову, отражает популярную в Нидерландах поговорку «Быть тебе увенчанным трёхногим табуретом».

Символической деталью являются разбросанные туфли. Парные изображения обуви в северноевропейской живописи олицетворяли супружескую верность. Здесь туфли, наоборот, разрознены и вот-вот столкнутся «носок к носку», как ругающиеся супруги. Возможно, это намёк, что причиной драки стала супружеская неверность. Тем более, на картине присутствует женщина, пытающаяся сдержать одного из драчунов.

Гнев – не самый страшный из семи грехов. Но «злокачественность» гнева заключена в том, что он порождает другие грехи. Себастьян Брант в «Корабле дураков» (произведении, родственном мироощущению Босха) писал:

Кто прав – становится неправ,
Терпенье в гневе потеряв.
Впадает в грех, кто был несдержан,
Кто гневу быстрому подвержен.
И благочестью гнев вредит:
Что за молитва, коль сердит?

Superbia (гордыня)

Из всех семи грехов гордыня – самый тяжкий, так как является корнем множества других. Именно гордыня привела к падению Люцифера, ангела света. Гордыня ведёт к тому, что грешник начинает кичиться своими достоинствами перед лицом Бога, забывая, что все они – божий дар.

У гордыни с картины «7 смертных грехов» – женское лицо. Точнее, лица-то героини, олицетворяющей гордыню, мы не видим. Она повернулась к нам спиной, чтобы полюбоваться отражением в зеркале. Дабы зритель не сомневался, что гордиться собственной красотой – грех, «подставкой под зеркало» служит дьявол. Ноту комизма всей сцене добавляет то, что дьявол обряжен в замысловатый чепец горничной. Мораль такова: как только кто-то впадает в грех гордыни и принимается любоваться собой – ему тут же начинает прислуживать лукавый.

Что в этом фрагменте «Семи смертных грехов» особенно замечательно – так это изображение интерьера. Оно не вполне правильное с точки зрения учения о перспективе, зато по-голландски подробное. Сводчатое окно с декоративными решётками, дверной проём, за которым открывается еще одна комната, столик, украшенный вазой с цветами, футляр с украшениями и, наконец, «центральный персонаж» этого фрагмента – деревянный резной буфет с изящной утварью – всё это проникнуто любовным вниманием к предметному миру, тому особому уюту, который так ценило искусство Нидерландов.

Luxuria (похоть)

Этот фрагмент нередко сравнивают с картиной Босха «Корабль дураков». Действительно, многие детали совпадают: игра на музыкальных инструментах (традиционно ассоциирующихся с любовной прелюдией), сосуды с вином, тарелка с вишнями (символом сладострастия). Но если шут в «Корабле дураков» сознательно отвернулся от происходящего, то здесь он – полноправный участник игрищ. По его обнажённым ягодицам некто лупит гиганским черпаком. Возможно, это связано с голландской идиомой «ударить по ягодицам», обозначающей распутство. Этот же грех демонстрируют зрителю обе пары – возлежащая на лужайке и уединившаяся в «Шатре Венеры».

Avaricia (алчность/ корыстолюбие)

Многие исследователи считают «Алчность» наиболее удачным фрагментом «7-ми смертных грехов». Олицетворением алчности у Босха выступает судья-мздоимец, сама профессия которого в общественном сознании ассоциируется со взяточничеством. «Грех алчности, – поясняет автор книги о Босхе Ольга Морозова, – влечёт за собой умножение забот, внутреннюю злобу и замкнутость, провоцирует страх утраты и гнев на возможных конкурентов и неминуемо ведёт к зависти».

Invidia (зависть)

Зависть также причисляется к смертным грехам, поскольку она породжена сомнением в справедливости данного Богом мироустройства. На этом фрагменте завистником выглядит человек с костью в руке, выглядывающий из окна. Он не без зависти смотрит на элеганто одетого сокольничего с птицей в руке. Собаки, делящие кости у ног прохожего, на своём уровне дублируют ту же ситуацию.

Gula (чревоугодие, обжорство)

Слово «gula» буквально переводится с латыни как «горло» или «глотка», а в переносном смысле означает чревоугодие, обжорство. Центральный персонаж еще не обглодал косточку из предыдущего яства, а ему уже несут следующее – запечённую птицу. В расширительном понимании «gula» еще может обозначать сластолюбие – грех, которому подчинены не только обжоры, но также и пропойцы (как персонаж у правого края фрагмента), и любители плотских утех. Не случайно чревоугодник здесь обут в непарную обувь (так же как Странник с картины Босха, хранящейся в Роттердаме): в голландском языке идиома «надеть башмак и тапочку» подразумевала «быть крайне неразборчивым в связях».

Accidia (уныние или лень)

В отношении пола центрального персонажа этого фрагмента «7-ми смертных грехов» мнения расходятся: до сих пор нет единства в том, мужчина это или женщина столь беспечно дремлет у камелька. Монахиня подаёт ему (или ей) четки, давая понять, что пришло время молиться, но всё без толку. Персонаж спит, спит и собака у его ног, а лежащая неподалёку Библия так и остаётся нераскрытой.

4 последние вещи: Смерть, Страшный суд, Рай и Ад

Переходя от одного фрагмента «7-ми смертных грехов» к другому, зритель не мог не прийти к выводу, что «круговорот греха в природе» неизбежен и постоянен. Однако существующие за пределами круга «Четыре последних вещи» всё-таки кладут конец греху, обозначают его логическое завершение. Эти «четыре вещи» – это смерть, страшный суд, рай и ад.

Скорее всего, эти фрагменты были дописаны позднее композиции в центре. Линда Харрис полагает, что «7 смертных грехов» были изначально спроектированы как столешница, которую нужно рассматривать, обходя её по кругу. Но с добавлением «4-х последних вещей» картина получила вертикальный вектор и стала более подходящей для того чтобы быть повешенной на стену.

Смерть. Вокруг умирающего собрались священник, псаломщик и монахини, в ногах стоит его сын, в то время как невестка со служанкой в соседней комнате уже делят наследство. Ситуативно этот фрагмент похож на картину Босха «Смерть скупца». И там, и тут есть смерть в виде скелета с косой, ангел и чёрт, состязающиеся за душу умирающего. Распятие, повернутое священником в сторону зрителей, напоминает каждому: покайтесь, ибо смерть неизбежна.

Страшный суд. Здесь всё в рамках традиции: в день Суда Христос будет восседать на троне в окружении трудящих ангелов, в то время как умершие восстанут из земли и будут судимы в соответствии со своими делами. Оригинальная деталь одна – небольшая сфера, на которую опираются ноги Христа. На ней изображён городской пейзаж и присутствующие на небе одновременно луна и солнце.

Рай. В верхней части композиции «Рая» Христос сидит с книгой в руках в окружении ангелов. На переднем плане расположена группа из еще трёх ангелов с музыкальными инструментами – кажется, это единственное живописное упоминание музыкальных инструментов у Босха, окрашенное позитивно (в большинстве случаев музыка, наоборот, ассоциируется с грехом и адскими мучениями, как, например, в «Саде земных наслаждений»). Апостол Пётр у райских ворот приветствует вновьприбывшего, а в это время черт пытается похитить его золотоволосую спутницу, но ему препятствует крылатый ангел.

Ад. В сцене ада «7 смертных грехов» находят своё логическое разрешение. Эпоха Босха была убеждена в том, что наказание за каждый конкретный грех будет не только неотвратимым, но и таким же конкретным. Например, обнажённые мужчина и женщина внизу композиции олицетворяют грех гордыни и наказание за него: к детородным органам мужчины тенет клюв хищная птица, а у женщины в паху разместилась огромная жаба. Левее и выше них изображен грех любострастия: любовников на огромной алой постели демоны растаскивают в разные стороны, а к ним готовится присоединиться фантастическое черный ящер. В центре истязают тех, кто был подвержен зависти, чревоугодию и лени. Собаки треплют завистников. Перед обжорой вместо привычных ему блюд – «аппетитные» змея, ящерица и жаба. Ленивца лупят по заднице молотком. В котле с надписую «Алчность» закипают жадины и сквалыги, а черти подкидывают в котел деньги вперемешку с экскрементами. Выше и ниже котла распластаны еще двое грешников, мучимых разнообразными темными сущностями.

Внизу и вверху картины изображены развевающиеся свитки со словами из ветхозаветной книги Второзаконие. Верхняя надпись гласит: «Ведь они народ, лишённый ума, они ничего не в силах понять! А будь поумнее – прозрели бы, догадались бы, что их ждёт!». На нижнем свитке написано: «…сокрою лице Мое от них и увижу, каким будет их конец…»

Анна Вчерашняя