Неутешное горе

«Неутешное горе» Крамской писал четыре года. В короткий срок он потерял двух сыновей, эти трагические события подтолкнули его к созданию картины. Когда работа была завершена, художник понял, что изобразил столь неподдельное и действительно неутешное горе, что покупателя найти мудрено – свою гостиную таким полотном вряд ли кто-то пожелает украсить. Крамской написал Павлу Третьякову письмо с просьбой принять эту работу в дар. Третьяков отказался взять картину в дар, зато купил. Деньги Крамскому были очень кстати.

Примечательно, что как художник Крамской этой работой был доволен. Он твердо знал, что следовал в ней своему предназначению, и даже говорил: «Если картина эта не будет продана, я ее самым спокойным образом поворачиваю к стене и забываю о ней, я свое дело сделал».

В образе героини картины он показал свою жену. В процессе работы изменялась ее поза, и она словно старела, пока писалась картина. Известны эскизы, на которых она стоит, ухватившись за портьеру, и сидит на стуле.

Окончательный вариант предельно сдержан в выражении чувств, и, возможно, потому столь глубоко трогает, несмотря на полное отсутствие внешних эффектов. Здесь нет ни мертвого детского тела, ни материнской истерики, ни утешающих близких. Только отчаянное, тихое, неутешное горе. Убитая горем мать неподвижно стоит, прижав платок к губам, – он, вероятно, мокрый от слез, потому что глаза у нее опухшие, покрасневшие, но сейчас слезы закончились, и женщина провалилась в ту глубину горя, когда даже плакать не получается. Взгляд ее устремлен перед собой, седых прядей сегодня не касался гребень. Одета женщина в простое черное траурное платье.

У зрителя возникает явственное ощущение мертвой тишины, которое подчеркивает висящая за спиной женщины картина, в которой легко опознать «Черное море» Айвазовского. «Дух Божий, носящийся над бездною», – так Крамской описывал свои впечатления от грандиозной марины. Именно ее он счел нужным поместить в это безмолвие родительского горя, от которого даже море смолкло. Стол с книгами под картиной кажется отголоском иной жизни, в которую еще не пришла смерть.

Искусственный венок на ящике с цветами выделяется неуместной яркостью в этом черном, строгом пространстве. Он слово подчеркивает атмосферу потерянности, царящую в картине. Иное впечатление производят живые цветы в горшках на полу. Тянущиеся вверх тюльпан и нарцисс символизируют хрупкость и бренность человеческой жизни и в то же время кажутся обещанием торжества жизни над смертью. Увидеть его непросто, но эти тянущиеся вверх стебли – есть.

Открытая дверь, в которую падают солнечные лучи, в данном случае страшна – совсем скоро через нее вынесут гроб, и пустота воцарится здесь окончательно.

Автор: Алена Эсаулова