увійти
Увійдіть на сайт
Залогіньтесь, щоб використовувати максимум функцій Артхіва
Натюрморт с яблоками и апельсинами
Поль Сезанн • Живопис, 1900-ті
, 73×92 см
Опис картини «Натюрморт с яблоками и апельсинами»
В биографической книге о Ван Гоге "Жажда жизни" Ирвинг Стоун рассказывает историю о яблоках Сезанна, смешную и печальную. Папаша Танги, хозяин художественной лавки, не только продавал нищим художникам краски и кисти в долг, но и скупал у них иногда картины, чтоб те не умерли от голода. Однажды к нему в лавку зашел человек поинтересоваться картиной Сезанна, выставленной в окне.
«- Сто франков? - разочарованно протянул покупатель. - Сто франков за полотно неизвестного художника? Боюсь, что это дорого. Я мог бы дать за него франков двадцать пять.
Мадам Танги сняла натюрморт с окна.
- Поглядите, сударь, это же очень большая картина. Здесь четыре яблока. Четыре яблока стоят сто франков. Вы можете потратить только двадцать пять. Так почему бы вам не купить одно яблоко?
Покупатель поглядел на картину и, подумав, сказал:
- Что ж, пожалуй. Отрежьте это яблоко во всю длину полотна - покупаю его».
Эта история скорее всего легенда, но очень точная и красивая. Сезанна понимала горстка художников и несколько любителей-коллекционеров, а любили и того меньше. Если бы кому-то взбрело сейчас в голову купить одно яблоко Поля Сезанна, этот безумец все равно должен бы был быть миллионером. Сезанн обожал яблоки: они долго хранились и не портились, они не шевелились, не чесались, не вздыхали и не нарушали задуманную композицию. Под них легко можно было подложить монетки в один или два су – и расположить на скатерти в нужном ракурсе. Ни жену, ни сына, ни друзей, ни даже себя Сезанн не писал так часто, как яблоки. «Я хочу поразить Париж с помощью яблока», - говорил художник.
Самое удивительное, чего достигал Сезанн в своих затворнических натюрмортах, писавшихся в течение долгих недель в полном одиночестве, - это ощущение цельности при абсолютной геометрической «неправильности». Он как будто для каждого предмета создавал собственную перспективу, отправляя к черту Эвклида и Салон с его скрипучими мерками правильности искусства. В 1899 году, когда Сезанн пишет яблоки с апельсинами, неповоротливые салонные судьи еще не отошли от обморока, вызванного дерзостью Мане. Его почетная выставка в священных залах Салона пройдет только через 6 лет, а «Олимпию» перевезут в Лувр только через 7. А тут этот безумный провансалец уже швыряет яблоки в последние уцелевшие каноны академической живописи. Он утверждает, что видит лучи, исходящие от каждого предмета, что «предметы взаимопроникают и не перестают жить... они понимают друг друга так, как мы, посредством взглядов и слов». Пройдет еще немного времени и Пикассо назовет Сезанна своим главным и единственным учителем, картины которого можно изучать годами.
Автор: Анна Сидельникова
«- Сто франков? - разочарованно протянул покупатель. - Сто франков за полотно неизвестного художника? Боюсь, что это дорого. Я мог бы дать за него франков двадцать пять.
Мадам Танги сняла натюрморт с окна.
- Поглядите, сударь, это же очень большая картина. Здесь четыре яблока. Четыре яблока стоят сто франков. Вы можете потратить только двадцать пять. Так почему бы вам не купить одно яблоко?
Покупатель поглядел на картину и, подумав, сказал:
- Что ж, пожалуй. Отрежьте это яблоко во всю длину полотна - покупаю его».
Эта история скорее всего легенда, но очень точная и красивая. Сезанна понимала горстка художников и несколько любителей-коллекционеров, а любили и того меньше. Если бы кому-то взбрело сейчас в голову купить одно яблоко Поля Сезанна, этот безумец все равно должен бы был быть миллионером. Сезанн обожал яблоки: они долго хранились и не портились, они не шевелились, не чесались, не вздыхали и не нарушали задуманную композицию. Под них легко можно было подложить монетки в один или два су – и расположить на скатерти в нужном ракурсе. Ни жену, ни сына, ни друзей, ни даже себя Сезанн не писал так часто, как яблоки. «Я хочу поразить Париж с помощью яблока», - говорил художник.
Самое удивительное, чего достигал Сезанн в своих затворнических натюрмортах, писавшихся в течение долгих недель в полном одиночестве, - это ощущение цельности при абсолютной геометрической «неправильности». Он как будто для каждого предмета создавал собственную перспективу, отправляя к черту Эвклида и Салон с его скрипучими мерками правильности искусства. В 1899 году, когда Сезанн пишет яблоки с апельсинами, неповоротливые салонные судьи еще не отошли от обморока, вызванного дерзостью Мане. Его почетная выставка в священных залах Салона пройдет только через 6 лет, а «Олимпию» перевезут в Лувр только через 7. А тут этот безумный провансалец уже швыряет яблоки в последние уцелевшие каноны академической живописи. Он утверждает, что видит лучи, исходящие от каждого предмета, что «предметы взаимопроникают и не перестают жить... они понимают друг друга так, как мы, посредством взглядов и слов». Пройдет еще немного времени и Пикассо назовет Сезанна своим главным и единственным учителем, картины которого можно изучать годами.
Автор: Анна Сидельникова
