В 1902 году во время работы
над очередным портретом Николая II произошел инцидент, поставивший точку в отношениях между Серовым и династией Романовых. Императрица
Александра Федоровна, пожелавшая взглянуть, как продвигается работа, осмелилась давать Серову советы (она и сама рисовала - брала уроки у немецкого художника
фон Каульбаха). И Серов, будучи человеком независимым и не самого легкого нрава, предложил ей окончить портрет вместо него. Государыня, покрывшись пунцовыми пятнами, выбежала из комнаты вон. Портрет остался недописанным. На все попытки императорского дома восстановить с Серовым дипломатические отношения, художник отвечал решительным отказом. Когда Николай попробовал подобраться к Серову через Сергея Дягилева, Валентин Александрович отрезал: «В этом доме я больше не работаю», - и слово свое сдержал.
Портрет Николая II в офицерской тужурке Преображенского полка стал, таким образом, последним законченным портретом императора кисти Серова.
После 1905 года неприязнь Серова к царской семье возросла многократно: художник винил императора в событиях Кровавого воскресенья. Он считал, что в своем портрете предугадал будущие невзгоды, связанные с правлением Николая. Однажды, увидев свою картину на выставке, Серов воскликнул:
«А в уголках глаз-то – 1905 год!». А друг художника –
Константин Коровин – писал об этом портрете:
«Серов первым из художников уловил и запечатлел на полотне мягкость, интеллигентность и вместе с тем слабость императора».
Однако в 1900-м Валентин Серов определенно испытывал симпатию к своей высокопоставленной модели.
Работая над этим портретом, Серов заступился за
Мамонтова (Савва Иванович находился под следствием), и император немедленно распорядился, чтобы того отпустили под домашний арест. Серов попросил Николая материально поддержать журнал «Мир искусства», и тот снова не отказал. Серова подкупало умение царя держаться просто и в то же время с огромным достоинством, он явно пребывал во власти его обаяния.
Этим и продиктована композиция картины. Предназначенная в подарок императрице
*, она начисто лишена бравурности и пафоса парадных портретов. Николай II в повседневной военной форме, в его позе (к слову, моментально оживляющей в памяти знаменитую серовскую
«Девочку с персиками») нет ни самолюбования, ни высокомерия, в глазах светится ум. Известный искусствовед Абрам Эфрос говорил, что Серов
«ласковой кистью написал тихого светловзорого мечтателя в полковничьих погонах».
В том же году Серов сделал копию с «Портрета в тужурке». Однажды он принес ее в комнату, где собиралась редакция «Мира искусства». «Усадив» нарисованного императора во главе стола, он умело подсветил портрет и едва не довел до коллективного сердечного приступа
Льва Бакста,
Александра Бенуа и других своих соратников по журналу. Именно эта авторская копия хранится сейчас в Третьяковской галерее
**.
Что касается первого портрета, который в
исел в рабочем кабинете императрицы Александры Фёдоровны, его постигла не столь веселая участь. В 1917 году глаза «светловзорого мечтателя» с оригинала выкололи штыками матросы, штурмовавшие Зимний дворец.
*Также 1900-м годом датирован серовский «Портрет императора Николая II в мундире Королевского шотландского 2-го драгунского полка» (Николай II числился шефом полка с 1896 года и заказал портрет, чтоб подарить подопечным военным, – в музее полка в Эдинбурге картина сейчас и хранится). Этот парадный портрет писался одновременно с «портретом в тужурке», который готовили в подарок императрице. Когда она застала мужа и художника за написанием «серого» портрета, ей объяснили, будто это всего лишь эскиз, необходимый для работы над шотландским парадным.
**В Эрмитаже хранится
офорт, сделанный в 1913 году по оригиналу Серова.
Автор: Андрей Зимоглядов