Карточный домик

В карточный домик, разваливающийся от любого тычка и порыва ветра, превратился счастливый, уютный быт семейного портрета «За завтраком». В отличие от последнего, во всей красе изображающего счастье и благодать, «Карточный домик» Зинаида Серебрякова написала в самое тяжелое время своей жизни. В 1919 году сожгли имение в Нескучном, семья переехала в Харьков, а вскоре на руках у нее умер муж. Она осталась с четырьмя детьми и матерью. На долгое время главным вопросом стало обеспечение хлеба насущного на уровне «не дать детям умереть с голоду». Художница устроилась в Археологический институт, делала зарисовки находок. Жили в страшной бедности, а самым невозможным было поверить, что вот это теперь и есть жизнь, а прошлое – рассыпалось, как карточный домик. Разве что иногда в разговоре у нее вырывалось судорожное: «Мы живем, все время мечтая куда-то уехать».

Как отличаются повзрослевшие, вытянувшиеся и сильно исхудавшие дети от изображенных за завтраком. Разве можно узнать в раскладывающей карты Тане – худой, с опущенными глазами и недетским смирением в позе и выражении лица – холеную пухлую малышку из «Завтрака»? Младшая, Катя, на той картине не показана. Но уж точно она тогда была иной, чем здесь: большеглазая девочка на дальнем плане, в глазах которой словно застыло отчаянье, беспомощность и беззащитность. В лицах старших мальчиков не осталось ни малейшего намека на безмятежность и озорство: тревожность и какая-то странная для детей тихость, смиренность.

Изменились не только лица. Отдельным персонажем «Завтрака» были руки кого-то из взрослых, разливающие суп по тарелкам. Эти руки – словно гарантия безопасности, дети под защитой, они накормлены, невредимы, беззаботны. Здесь же таким персонажем выступает растерзанная кукла, валяющаяся возле маленькой вазы с увядшими цветами.

Дети все в темной одежде, вокруг накрытого не белоснежной, как в портрете счастливых времен, а темной скатертью стола, тесно сгрудившись, словно согревая друг друга, они смотрят на карточное свое строение, опасаясь, что оно рухнет, и при этом точно зная, что да, этот домик рассыплется, как рассыпалась вся их прошлая жизнь. Карточный домик заменил собой обеденный натюрморт былых времен – ладный, говорящий о сложившемся укладе и уютном, теплом доме. Дети собирают картонный домик, словно пытаясь восстановить тот рухнувший, казавшийся незыблемым в своем спокойствии уклад, тот сожженный дом, который им больше не вернуть. А карты рассыпаются...

Картина Серебряковой перекликается с «Карточными домиками» Шардена, которые тоже сооружают дети (1, 2). Некоторые исследователи считают символизм в этих случаях исключительно «делом рук» искусствоведов, полагая, что Шарден просто писал детей, увлеченных игрой. Другие же видят в этой игре аллюзию к тому, что вся французская монархия в скором времени рухнет, словно карточный домик, третьи считают, что речь не о политической символике, а о жизни в целом, попытки управлять которой подобны строительству карточных домиков… и столь же основательны.

Автор: Алена Эсаулова