В год 200-летия со дня рождения Тараса Шевченко «Шевченко|mania|" в киевском Мыстецьком Арсенале оказалась по-настоящему актуальной выставкой, а вовсе не мемориалом. Еще и потому, что публике впервые демонстрируются подлинники 50 акварелей, гравюр, офортов Тараса Шевченко. До этого они хранились в музейных фондах, зрители же, в лучшем случае, могли увидеть копии.
Тараса Шевченко, 200-летие со дня рождения которого отмечается 9 марта, украинцы, включая простых крестьян, называли «батьком» («отцом»). И не успела прекратиться стрельба в центре столицы, на Майдане Независимости и на улице Грушевского, как по всей стране первыми стали открываться «юбилейные» шевченковские выставки.
Центральным «шевченковским» проектом торжеств стал художественнвй проект «Шевченко|mania|" — выставка с опозданием на неделю все-таки открылась в Мыстецьком Арсенале. Впервые в истории торжественное открытие (обычно на них в МА стекаются толпы украинских «селебритиз») отменили: ситуация в стране не та. Для всех желающих просто открыли двери. И зритель пошел! «На Шевченко», а не на «тусовку» и шампанское. Потеряв в помпезности, давно ожидаемая выставка, соорганизаторами которой стал Национальный музей Т.Г.Шевченко и Институт литературы НАНУ, приобрела совершенно новое звучание. Главное — содержание, а не шумиха.
В целом выставку в Арсенале можно назвать сенсационной. В специально оборудованном зале здесь впервые демонстрируются подлинники 50 акварелей, гравюр, офортов Тараса Шевченко. До того они хранились в музейных фондах, зрители же, в лучшем случае, могли увидеть копии.
Центральным «шевченковским» проектом торжеств стал художественнвй проект «Шевченко|mania|" — выставка с опозданием на неделю все-таки открылась в Мыстецьком Арсенале. Впервые в истории торжественное открытие (обычно на них в МА стекаются толпы украинских «селебритиз») отменили: ситуация в стране не та. Для всех желающих просто открыли двери. И зритель пошел! «На Шевченко», а не на «тусовку» и шампанское. Потеряв в помпезности, давно ожидаемая выставка, соорганизаторами которой стал Национальный музей Т.Г.Шевченко и Институт литературы НАНУ, приобрела совершенно новое звучание. Главное — содержание, а не шумиха.
В целом выставку в Арсенале можно назвать сенсационной. В специально оборудованном зале здесь впервые демонстрируются подлинники 50 акварелей, гравюр, офортов Тараса Шевченко. До того они хранились в музейных фондах, зрители же, в лучшем случае, могли увидеть копии.
Вопреки анонсам, организаторы воздержались от экспонирования в публичном пространстве оригинала знаменитой «Захалявной книжечки» Тараса Шевченко (в самодельные тетради, которые прятал за отворотами солдатских сапог, Поэт, сосланный служить простым солдатом под Оренбург с запретом «писать и рисовать», в 1847 — 50 гг. втайне записывал свои новые стихи).
«Оригиналы рукописей Шевченко много лет хранились в архивах Института литературы на ул. Грушевского, 4. Когда наше здание оказалось на линии огня, они, слава Богу, не пострадали. Сейчас эти бесценные раритеты — в надежном месте. Но мы все же решили перестраховаться и не вывозить их, не демонстрировать сейчас на выставке», — объяснил во время пресс-конференции директор Института литературы академик Микола Жулинский.
Впрочем, копии рукописей зрители могут рассматривать на интерактивном табло (также представляющем пилотный вариант научно-исследовательского портала «Тарас Григорьевич Шевченко», подготовленный Национальной академии наук вместе с университетом «КПИ» и др.).
Впрочем, копии рукописей зрители могут рассматривать на интерактивном табло (также представляющем пилотный вариант научно-исследовательского портала «Тарас Григорьевич Шевченко», подготовленный Национальной академии наук вместе с университетом «КПИ» и др.).
Рисовать нельзя запретить
Как ни странно, именно художественное наследие Тараса известно плохо. Говоря о Шевченко, мы всегда привычно делали упор на его литературном наследии. И вот — то, что еще недавно можно было увидеть исключительно в репродукциях, доступно для обозрения. Впечатление просто фантастическое! На противоположных стенах затененного зала, в квадратиках подсветки — зарисовки Шевченко, сделанные в ходе официальных Аральской и Каратаусской «экспедиций», и в Новопетровской крепости. Бедные, скупые пейзажи пустынь с обломками гор да фигурками верблюдов… (Впрочем, Тарас стал первым, кто зарисовал и быт простых казахов того времени, и «Казахи. У огня» тоже есть в экспозиции). Напротив этих альбомных набросков и рисунков — стена с гравюрами Шевченко.Вернувшись из ссылки в Петербург в 1858 году, за короткий срок, отпущенный ему до смерти в 1861-м, Тарас стал академиком гравюры. По сути, новое для себя ремесло он, бывший модный портретист, осваивал вынужденно. А еще — из принципиальных соображений. После десятилетнего запрета рисовать Шевченко считал, что безнадежно утратил навыки живописца. Но также верил, что сумеет донести высокую культуру до каждой крестьянской избы. Ведь оттиск
гравюры на сельской ярмарке стоил копейки… В Питере Тарас первым обратился к новаторской технике акватинты.
В Мыстецьком Арсенале представлены его работы, за которые, предположительно, он и получил высокое звание академика — офорт «Вирсавия» (не позже 1860) и другие.
Мостиком, соединяющим Шевченко «во время» и «после» ссылки, в экспозиции стали его же акварели, созданные до жизненной катастрофы. Включая знаменитую «Цыганку-ворожку» (1841). Контраст между «стеной палача» пустынной степи времен ссылки — лаконичной монохромией поздних офортов — и практически живой, объемной, перламутровой теплотой красок молодого, полного сил Тараса настолько велик… Он просто оглушает. С ним не требуется даже декламаций «Заповіта». Неволя «без права писать и рисовать» — это отвратительно.
В Мыстецьком Арсенале представлены его работы, за которые, предположительно, он и получил высокое звание академика — офорт «Вирсавия» (не позже 1860) и другие.
Мостиком, соединяющим Шевченко «во время» и «после» ссылки, в экспозиции стали его же акварели, созданные до жизненной катастрофы. Включая знаменитую «Цыганку-ворожку» (1841). Контраст между «стеной палача» пустынной степи времен ссылки — лаконичной монохромией поздних офортов — и практически живой, объемной, перламутровой теплотой красок молодого, полного сил Тараса настолько велик… Он просто оглушает. С ним не требуется даже декламаций «Заповіта». Неволя «без права писать и рисовать» — это отвратительно.
Больше, чем поэт
Дополняют впечатление кинозал, где на протяжении всей работы проекта (всего до 10 марта) показывают 200 «шевченковских» фильмов, а также стенд с аутентичными личными вещами художника Тараса Шевченко, включая его палитру. Как и трогательная инсталляция из наивных портретов Тараса авторства 91-летнего художника-самоучки из Смилы Федира Кучера (к 200-летию поэта Кучер задался целью наисать и раздарить школам ровно 200 изображений Шевченко). А совсем уж в современный, злободневный, контекст вводит масштабная видеоинсталляция «Наш Шевченко» авторства известного украинского режиссера и культуртрегера Сергея Проскурни. В рамках этого проекта г-н Проскурня записал 365 видеороликов с декламирующими стихи Поэта как простыми украинцами, так и всем в стране известными деятелями культуры.
В Мыстецьком Арсенале стена из 48 мониторов (по числу недель в году) беспрерывно ретранслирует в сторону зрителя слова Шевченко. Отдельно вынесен экран
с записью самого, пожалуй, на сегодня почитаемого «маленького украинца» в стране. Юный Сергей Нигоян — армянин по происхождению, с семьей живший в Днепропетровской области, — стал первой жертвой снайперов на Майдане. Нужно ли вдаваться в политические диспуты? Человека уже нет, но съемочная группа Проскурни просто чудом успела записать видео с буквально накануне трагедии. Нигоян читает строки поэмы «Кавказ»… Сегодня возле монитора с этим обращением мертвого — к живым, горит свеча памяти. А посетители выставки несут цветы.
Анна Пароваткина.
Анна Пароваткина.
