Вид на собор Солсбери с луга

Джона Констебла часто упоминают вместе с Уильямом Тёрнером – как величайших британских пейзажистов периода романтизма. Оба художника стремились ухватить и передать природные явления, много работая на пленэре. Однако эти мастера никогда не были близки и по-разному подходили к ландшафтной живописи. Для первого значение имела «истина во всём». Второй создавал драматические, почти абстрактные колористические композиции, сталкивая на своих полотнах стихии – сушу, море, солнце и небо. В отличие от коллеги, Констебл был сторонником искусства, которое, по его собственному выражению, «обосновано, научно и технично».

И не стоит удивляться, что наряду с этим он утверждал: «живопись – это ещё одно определение для переживания». Приверженцы романтизма не находили противоречия между научным и эмоциональным, которое видим мы. В их представлении разум и чувства дополняли и усиливали друг друга. Так что истина, открывшаяся через призму личного опыта, была на порядок выше, нежели полученная в результате слепого следования универсальным законам.

В этом смысле Констебл был великим эмпириком. Он скрупулёзно изучал природные явления, но при этом творчески трансформировал сквозь собственную эмоциональную сущность. Ни в чём это не проявляется ярче, чем в его изображениях неба. Для Констебла оно было таким же богом, как для Тёрнера – свет. «Небо является источником света в Природе, – писал художник, – и оно управляет всем». В пейзаже «Вид на собор Солсбери с луга» (или «Радуга над собором Солсбери») небосвод – главный герой.

Солсбери – маленький город на западе Англии – художник впервые посетил в 1811 году по приглашению местного епископа, одного из своих первых покровителей. Для него он написал «Вид на собор Солсбери из парка епископа» (четыре версии этой картины сейчас хранятся в разных музеях мира). Но, главное, там Констебл встретил человека, который стал его самым близким другом – племянника священнослужителя Джона Фишера. Именно к нему живописец приехал после страшного потрясения – смерти жены осенью 1828 года, – и именно он предложил написать картину «Церковь под облаками». Идею мастер принял, а вот название отверг.

Очевидно, Констебл не хотел, чтобы его картину трактовали как политическое заявление. Дело в том, что в 1829 году был принят закон, позволяющий католикам заседать в парламенте. Консервативные Фишер и Констебль рассматривали это как «величайшее зло» и подрыв британских устоев. Может быть, поэтому небо так низко нависает над шедевром английской религиозной архитектуры – самим воплощением Англиканской церкви. Но, сменив рекомендованное другом название на более нейтральное – «Вид на собор Солсбери с луга», – пейзажист, скорее всего, постарался избежать столь узкой трактовки.

На полоне изображён собор Солсбери на берегу реки Эйвон. В течение многих месяцев Констебл делал подготовительные карандашные наброски и эскизы маслом с разных точек. Конечная композиция представляет собой своеобразный микс из разных топографических элементов, искусно сведённых в нужном месте. Так, Лиденхолл, где заканчивается радуга, и церковь святого Фомы слева не видны с этой позиции. Художник неоднократно применял такой приём, стремясь к большей гармонии и усилению эмоционального воздействия. Один из примеров – полотно «Уивенхо-Парк, графство Эссекс» из Национальной галереи в Вашингтоне.

Несмотря на такие хитрости, «Вид на собор Солсбери с луга» наполнен жизненной силой гораздо больше, чем пейзаж из Коллекции Фрика с тщательно выверенной топографией, обрамляющими ветвями и четырьмя педантично расположенными коровами.

Это первый пейзаж Констебла, на котором появилась радуга. Рентгеновские снимки показали, что он дописал её уже после завершения работы. И это было прекрасное решение. Одним изящным ходом художник объединил разные элементы картины (собор, изгиб реки и дерево, мимо которого проезжает запряжённая лошадьми телега) и смягчил горизонт.

Констебл символически расположил основание радуги в Лиденхолле, где жил Джон Фишер. Эта аллегория получила особый смысл, когда через год после публичного показа картины друг Констебла умер в возрасте 44-х лет.

И, наконец, радугу вокруг собора можно интерпретировать с точки зрения традиционной христианской иконографии. Шторм закончился – и унёс с собой как «католическую угрозу» Англиканской церкви, так и собственное глубокое чувство опустошённости, которое художник испытывал после потери жены. Радуга отмечает, что все тревоги прошли: люди получили божье прощение (как после Потопа) или обещание покоя после бури жизни (как после Воскресения).

Автор: Влад Маслов