История любви в картинах. Анри Матисс и Лидия Делекторская

Эта не была любовь с первого взгляда. Лидия пришла к Матиссам в 1932 году по объявлению: художнику был нужен помощник в мастерской. А она в то время отчаянно нуждалась в средствах, так как осталась в Ницце одна, совершенно без средств существования.

Когда Лидии было тринадцать, ее родители умерли во время эпидемии тифа и холеры в Томске, где жила семья, и сестра матери увезла девочку в Харбин. Там она в 19 лет вышла замуж и уехала с мужем в Париж, но вскоре стало ясно, что у них чрезвычайно мало общего. После развода она оказалась в незнакомой стране без знания языка, знакомых и денег. Поэтому работа у художника, пусть она и подразумевалась как временная, пришлась как нельзя кстати.

Но когда жене Матисса понадобилась сиделка, Лидии предложили остаться их доме на более долгий срок. Если бы только Амели знала, чем обернется для нее этот выбор! Но на тот момент она была совершенно спокойной в отношении девушки, ведь та была не во вкусе художника: ему больше были по душе темноволосые южанки.

И действительно, первое время Матисса не особо трогала сдержанная славянская красота Лидии. Пока в один день он не попросил ее застыть на месте и не шевелиться: так он впервые разглядел в ней что-то, заставившее его немедленно взяться за кисть и начать писать портрет

Портрет – реалистичный жанр, изображающий существующего в действительности человека или группу людей. Портрет - во французском прочтении - portrait, от старофранцузского portraire — «воспроизводить что-либо черта в черту». Еще одна грань названия портрет кроется в устаревшем слове «парсуна» — от лат. persona — «личность; особа». Читать дальше

девушки. И вот, начиная с 1935 года, когда Лидия стала чуть ли не каждый день позировать для Матисса, и до лета 1939 года художник написал не менее 90 картин, и это не считая многочисленных рисунков, набросков, эскизов.

«Розовая обнаженная» стала первой картиной, написанной с Лидии. А на работе «Синие глаза» Матисс впервые запечатлел девушку в ее излюбленной позе с головой, опущенной на спинку стула. Работая с ней, художник вновь вернулся к ранее столь любимому ранее сюжету «Нимфа и сатир», вот только теперь на таких картинах он больше не изображал сцен насилия, как прежде.

Лидия была настолько далека от искусства, что поначалу не имела ни малейшего представления, кто был ее работодателем: «До этого я над живописью вообще мало задумывалась, — говорила она. — И даже тот факт, что Анри Матисс был художником с мировой известностью, долгие годы оставался для меня абстракцией: понаслышке я это знала, но я этим не прониклась, до меня это „не доходило“. Матисс это видел, но в вину мне этого не ставил и не старался меня поучать. Он лишь поддерживал мой интерес к его работе».

Все зашло настолько далеко, что Амели, супруга художника, стала настаивать на том, чтобы ее бывшая сиделка покинула дом. «Мадам хотела, чтобы я ушла, причем вовсе не из женской ревности, а из-за того, что я вела все дела и заняла слишком большое место в доме», — вспоминала Лидия. Но художник уже не мог обходиться без своей русской помощницы, и тогда решила уйти Амели.

В 1939 году она инициировала бракоразводный процесс, и адвокат мадам Матисс составил акт, согласно которому все имущество супругов, включая картины и рисунки, должны были быть разделены пополам. Но художник не мог себе позволить пережить такой стресс, и развод так и не состоялся. Да и Лидия никогда не настаивала на этом. Несмотря на то, что она чувствовала себя не очень комфортно в неясном статусе секретаря художника, она не могла позволить ему пройти через разрушительный бракоразводный процесс. Хотя Матисс готов был пойти на это ради нее: «Мадам Лидия, я вижу, как вам тяжело, и, если вы хотите, я готов развестись с госпожой Матисс», — предлагал он. Но неизменно получал категорический отказ.

Делекторская была чрезвычайно щепетильной во всех вопросах и всегда заботилась о том, чтобы никто не мог упрекнуть ее в расчетливости или алчности. Художник взял за обыкновение дважды в год (ко дню рождения и Рождеству) преподносить Лидии в подарок свои картины, и она брала с него расписки, подтверждающие факт дарения, чтобы в будущем никто не мог предположить, что она присвоила себе их, пользуясь своим положением. Она даже покупала у Матисса некоторые его картины и рисунки и наотрез отказывалась от скидки, утверждая, что должна платить такую же цену, как и любой другой коллекционер.

Война и мир

На момент начала военных действий во Франции в 1939 году Матиссу было уже 70 лет. По стечению обстоятельств Лидия стала единственной, кто оказался рядом с ним в трудные военные годы, и помогала переносить ему все тяготы и лишения. Старший сын Пьер жил в США, дочь Маргарита принимала участие в Сопротивлении, а жена попала в тюрьму за то, что набирала на печатной машинке подпольные газеты.

У Матисса была открыта виза в Бразилию, но он не мог уехать без Лидии, и поэтому остался во Франции. Она отвечала ему безграничной преданностью, проявляя чудеса выносливости. Когда в 1943 году в прифронтовом Вансе были сложности с обеспечением топливом для обогрева и провизией, Делекторской пригодился опыт выживания в Сибири, где она провела детство. Лидия топила печь и занавешивала окна коврами, чтобы в доме дольше сохранялось тепло. Однажды она прошла 25 км под открытым солнцем, чтобы передать издателю художника срочную посылку, когда отсутствовало транспортное сообщение. Матисс подшучивал над русской выдержкой Лидии, приговаривая, что его удивит, если вдруг выяснится, что она не умеет водить аэроплан.

В то время она знала художника как никто другой и помогала ему справляться с физическим недугом. «С 1942 года у него была ночная сиделка, — рассказывала Лидия своему другу, писателю Константину Паустовскому. — Но когда ему было слишком тяжело, он посылал ее за мной. Если лекарства от астмы не помогали, я садилась у его кровати, брала руку и просто, но настойчиво спрашивала, какая „задняя мысль“ его беспокоит. Он обычно отнекивался, но кончалось тем, что находил действительно какую-нибудь беспокойную, неотступную думу. Мы ее „раскусывали“, и я моментально доказывала ему, что в ней нет абсолютно ничего беспокойного, и приступ астмы утихал».

После освобождения Парижа в 1944 году родные Матисса вернулись из заточения, но мир в семье так и не воцарился: дети художника на дух не переносили его верную подругу. Художник был уже очень болен (он перенес сложную операцию из-за рака кишечника) и нуждался в ней еще больше, чем когда-либо. «У Лидии не было ни выходных, ни свободных вечеров, — вспоминал друг семьи. — Матисс постоянно говорил о ее выдающихся качествах, с трудом переносил расставание с ней, но при этом знал, как вывести Лидию из себя».

44 года без Матисса

В первый день ноября 1954 года художника поразил микроинсульт, и 3 ноября его не стало. Лидия тут же покинула его дом со всеми своими вещами, поскольку не претендовала ни на его имущество, ни на место члена семьи. Ее не пригласили на похороны, а внук Матисса говорил, что она была «всего лишь человеком на жаловании».

Лидия же всю оставшуюся жизнь прожила одна, полностью посвятив себя работе с наследием художника. Она экономила буквально на всем и все сбережения тратила на приобретение работ Матисса, которые отправляла в Россию, в качестве дара музеям Москвы и Санкт-Петербурга. В общей сложности Лидия подарила ГМИИ имени Пушкина и Эрмитажу более двухсот картин, эскизов, рисунков, книг и скульптур Матисса. Издала его работы — два огромных каталога по полторы тысячи страниц, и организовала музей на родине художника в Ле Като-Камбрези. Помогала организовывать выставки Матисса и стала главным специалистом по его творчеству. Казалось, Лидия делала все, чтобы сохранить контакт с художником даже после его смерти.

Делекторская дружила с внуком Поленова, и когда тот спросил, не нужна ли ей какая-нибудь помощь, то она ответила: «Когда мне понадобится эта помощь, я уйду к нему» — и указала пальцем вверх. Видимо, такой день настал, когда Лидия покончила с собой в возрасте 84 лет. Ее последней волей была записка со словами: «Прошу положить рядом со мной рубашку Анри Матисса».