Спецфонд Национального художественного музея Украины: “Эти картины собирались до 1939 года и должны были быть уничтожены” - интервью с хранителем музея о тайнах и открытиях
Музей, как некий организм, живет своей жизнью, а иногда еще и открывает свои секреты. И тогда запасники преподносят сюрпризы, сулящие новые сенсации, а сотрудники, исследуя неизвестное, спешат поделиться своими открытиями. Хранитель национального музея Юлия Александровна Литвинец рассказывает о таинственных картинах из спецфонда, которые десятилетия хранились за семью печатями.
Киевский музей приветливо встречает своих посетителей: зрители неторопливо прогуливаются по залам, любуясь красивыми картинами, складывается впечатление спокойного, размеренного ритма… И только после беседы с главным хранителем понимаешь, насколько наполненной является внутренняя жизнь музея.
— Юлия Александровна, расскажите, пожалуйста, давно вы работаете главным хранителем музея? Как все начиналось?
— Я работаю в музее уже 10 лет, и попала, можно сказать, случайно, — до этого никогда и не мечтала здесь работать. Даже увольнялась, но вернулась — говорят, кто однажды попадает в музей, навсегда остается в нем. Для меня это магическое, мистическое место, у которого есть сердце и душа, оно притягивает, и у меня такое впечатление, что музей сам выбирает себе сотрудников.
— Работа у вас, наверное, очень интересная! Много ли обязанностей у главного хранителя?
(улыбается) Обязанности настолько разнообразны, что выходят за рамки инструкции. Главные, конечно, — это учет и сохранение предметов искусства, но это также и оформление новых поступлений в коллекцию, соблюдение норм сохранности, наблюдение за климатом, охраной музея, видеонаблюдением… И в этой административной работе я иногда вспоминаю о законченной Академии, о своих планах, о подающем надежды молодом специалисте, и тогда выкраиваю время для научной работы — для своих научных интересов.
— Наверное, не покидая музея, можно совершить немало открытий. Юлия Александровна, мы все — пленники стереотипа о том, что самые ценные предметы прячутся в Фондах. Так ли это?
— Что касается стереотипа, то ответ — и да, и нет. Каждый музей в своей постоянной экспозиции представляет самое лучшее из собрания. Но не все лучшее может разместить музей, и это проблема всех украинских музеев: не хватает площадей. В экспозиции у нас выставлено не более 3% и можно лишь представить, какой массив находится в фондохранилищах! Но нельзя назвать все эти вещи «сокровищами» высшего качества.
— Я работаю в музее уже 10 лет, и попала, можно сказать, случайно, — до этого никогда и не мечтала здесь работать. Даже увольнялась, но вернулась — говорят, кто однажды попадает в музей, навсегда остается в нем. Для меня это магическое, мистическое место, у которого есть сердце и душа, оно притягивает, и у меня такое впечатление, что музей сам выбирает себе сотрудников.
— Работа у вас, наверное, очень интересная! Много ли обязанностей у главного хранителя?
(улыбается) Обязанности настолько разнообразны, что выходят за рамки инструкции. Главные, конечно, — это учет и сохранение предметов искусства, но это также и оформление новых поступлений в коллекцию, соблюдение норм сохранности, наблюдение за климатом, охраной музея, видеонаблюдением… И в этой административной работе я иногда вспоминаю о законченной Академии, о своих планах, о подающем надежды молодом специалисте, и тогда выкраиваю время для научной работы — для своих научных интересов.
— Наверное, не покидая музея, можно совершить немало открытий. Юлия Александровна, мы все — пленники стереотипа о том, что самые ценные предметы прячутся в Фондах. Так ли это?
— Что касается стереотипа, то ответ — и да, и нет. Каждый музей в своей постоянной экспозиции представляет самое лучшее из собрания. Но не все лучшее может разместить музей, и это проблема всех украинских музеев: не хватает площадей. В экспозиции у нас выставлено не более 3% и можно лишь представить, какой массив находится в фондохранилищах! Но нельзя назвать все эти вещи «сокровищами» высшего качества.
Возьмем, например, картину Г. Мелихова «Т. Шевченко в мастерской П. Брюллова» — это большое программное полотно, к которому в музее хранится большой подготовительный живописный и графический материал — около 70-ти рисунков, эскизов, зарисовок. Каждая деталь к картине показывает поиски художника, и эти вещи интересны, но, скорее, на монографической выставке. Они позволяют показать путь художника к созданию шедевра. Эта часть фондов интересна с научной точки зрения, ну, а для постоянной экспозиции, где показаны основные этапы развития украинского искусства, она не подходит.
— Но все же многие интересные экспонаты остаются не в поле зрения ценителей искусства. Что же можно сделать?
— Строить! Наш музей был построен еще при царской России, когда музейное дело только начинало развиваться. Планировалось построить намного большее здание, но с этим не сложилось, и место для строительства было выбрано не наилучшее. Под нашим музеем проходит ручей, и мы находимся между двумя валами, в которых три системы дренажа, они отводят воды от сооружения. На момент окончания строительства музея само собрание превышало выставочную площадь. А сейчас собрание еще больше, и мы не хотим лишать киевлян и туристов наших шедевров, поэтому есть планы на будущее. Один из них — создать дипозитарий, в котором мы разместим часть коллекции, откроем реставрационную мастерскую, здесь же будут работать наши научные сотрудники и заниматься образовательными программами.
— И все же, Юлия Александровна, какие тайны скрываются в Фондах Музея?
— Расскажу как раз о своем «родном», — о том, чем сейчас занимаюсь. С 2010 года я изучаю закрытую часть фондов — спецфонд с картинами, которые не экспонировались с 1937 года.
— Что означает спецфонд, как и когда он был сформирован?
— Спецфонд был создан в 1937 году: в наш музей со всей Украины направлялись работы художников, которых обвиняли в формализме, национализме или «искажении действительности». Эти картины собирались до 1939 года и должны были быть уничтожены. Помешала война, а после войны уже не стоял вопрос об их уничтожении, а, скорее, вопрос, что же делать с этими работами. К началу ІІ Мировой войны спецфонд насчитывал 1 800 предметов декоративно-прикладного и изобразительного искусства, среди них было 497 картин, сейчас в музее осталось 80% этих картин. До 1987 году они хранились в закрытом помещении, доступ к которому был только у директора и главного хранителя.
— Картины каких художников попали в спецфонд?
— Это были художники разных направлений: от авангарда до реализма. В 1987 году небольшую часть картин вывели из спецфонда и они стали частью экспозиции. Это наше собрание авангарда, которое на 99% состоит из спецфонда: картины А. Экстер, А. Богомазова, Д. Бурлюка, В. Пальмова, О. Грищенко…
— Строить! Наш музей был построен еще при царской России, когда музейное дело только начинало развиваться. Планировалось построить намного большее здание, но с этим не сложилось, и место для строительства было выбрано не наилучшее. Под нашим музеем проходит ручей, и мы находимся между двумя валами, в которых три системы дренажа, они отводят воды от сооружения. На момент окончания строительства музея само собрание превышало выставочную площадь. А сейчас собрание еще больше, и мы не хотим лишать киевлян и туристов наших шедевров, поэтому есть планы на будущее. Один из них — создать дипозитарий, в котором мы разместим часть коллекции, откроем реставрационную мастерскую, здесь же будут работать наши научные сотрудники и заниматься образовательными программами.
— И все же, Юлия Александровна, какие тайны скрываются в Фондах Музея?
— Расскажу как раз о своем «родном», — о том, чем сейчас занимаюсь. С 2010 года я изучаю закрытую часть фондов — спецфонд с картинами, которые не экспонировались с 1937 года.
— Что означает спецфонд, как и когда он был сформирован?
— Спецфонд был создан в 1937 году: в наш музей со всей Украины направлялись работы художников, которых обвиняли в формализме, национализме или «искажении действительности». Эти картины собирались до 1939 года и должны были быть уничтожены. Помешала война, а после войны уже не стоял вопрос об их уничтожении, а, скорее, вопрос, что же делать с этими работами. К началу ІІ Мировой войны спецфонд насчитывал 1 800 предметов декоративно-прикладного и изобразительного искусства, среди них было 497 картин, сейчас в музее осталось 80% этих картин. До 1987 году они хранились в закрытом помещении, доступ к которому был только у директора и главного хранителя.
— Картины каких художников попали в спецфонд?
— Это были художники разных направлений: от авангарда до реализма. В 1987 году небольшую часть картин вывели из спецфонда и они стали частью экспозиции. Это наше собрание авангарда, которое на 99% состоит из спецфонда: картины А. Экстер, А. Богомазова, Д. Бурлюка, В. Пальмова, О. Грищенко…
1927
1920
До 1980 года произведения А. Экстер числились как «произведения неизвестного художника». На картине «Три женские фигуры» леди в красном элегантном платье и широкополой шляпе — это Александра Экстер, а рядом две ее подруги — художницы Евгения Прибильская и Наталья Давыдова с собачкой на руках.
Три женские фигуры
XX век, 63×60 см
Яркий авангардист, участник «Бубнового валета» Олекса Грищенко после революции выехал в Турцию, потом во Францию, за границей его манера изменилась. А в музее хранится ранняя работа «Натюрморт с агавой», здесь чувствуется влияние кубофутуризма и древней иконописи, которую художник изучал и прекрасно знал.
В спецфонде была картина «Мост» Иссахар-Бер Рыбака, сейчас она тоже в зале авангарда. Художник учился в Киеве — в художественном училище у А. Мурашко и в мастерской А. Экстер, был участником Культур-лиги в 1918—1919 — общества еврейских художников, задание которого было «превратить наши массы в интеллигенцию и привлечь интеллектуалов к культуре идиш». Умер Рыбак в Париже в 1935 г. Его картины очень популярны у коллекционеров в Израиле и Франции.
— Какие замечательные картины сохранились! Есть ли еще в постоянной экспозиции картины из спецфонда?
— Это чудом сохранившиеся картины репрессированных художников Михаила Бойчук и его учеников, так называемых бойчукистов: К. Гвоздика, Падалки, Седляра, О. Павленко, Котляревской, Е. Сагайдачного, а также известного живописца А. Петрицкого и художника исторического жанра И.Ивасюка.
1929
1933
1923, 95×45 см
1928
1920-е
На выставке можно увидеть огромное полотно И. Ивасюка «Въезд Б. Хмельницкого в Киев». Художник закончил Мюнхенскую академию и работал в Киеве, Львове, Харькове, а в 1935 его репрессировали. У нас еще есть его работы «Въезд Николая II во Львов» и «Конная атака».
— Это одни из лучших работ в нашем музее начала ХХ века, можно представить, какие картины еще остаются закрытыми в спецфонде?!
— Остались картины знаменитых художников, как, например, Л. Крамаренко, и работы малоизвестных или неизвестных мастеров, которые не выставлялись с 1937 года. Я готовлю выставку этих картин, она запланирована на начало декабря 2014 года. Готовится каталог, в него войдет около 300 картин, в экспозиции покажем около 80 работ. Это еще один шаг к выявлению настоящей картины украинского искусства ХХ века.
— Вы ожидаете, выставка станет неожиданностью для зрителей?
— Однозначно, это будет сюрприз для всех! Раньше даже у искусствоведов не было возможности ознакомиться с этими работами. Зрители увидят картины, которые никто не знает.
— Насколько значительно это событие — выставка и появление неизвестных картин?
— В контексте украинского искусства ХХ века есть авангард
, затем бойчукисты, дальше -Ф.Кричевский, и потом неожиданно — соцреализм
. И получается, что художники, чьи работы находятся в спецфонде, «выпали из контекста» изобразительного искусства, и остается много неизвестных имен. Они долго считались художниками второго, а то и третьего плана. Я думаю, это очень несправедливо и моя задача изменить это отношение и вернуть их имена в историю украинского искусства.
— Юлия Александровна, а можно увидеть работы, которые попадут на выставку?
Юлия Александровна показывает фотографии этих работ.
— Вот картина масштаба К. Петрова-Водкина «Отдых» 1920-х годов! А была написана учеником Киевского художественного института А.Сиротенко.
Замечательный «Портрет
мальчика» Я.С. Юрченко; картина в народном стиле, характерном для бойчукистов «Связь на Дальнем Востоке» П.В. Стовбуненко; шикарная работа Николая Янчука «Натурщица» 1927 года, пока о нем нет никакой информации, но я обязательно узнаю (улыбается). Из известных художников покажем «неизвестную, новую» картину Л. Крамаренко с красноречивым названием «Куркуль».
— Юлия Александровна, почему эти картины оставались скрытыми в фондах музея, ведь авангард
и бойчукисты попали в постоянную коллекцию еще в конце 1980-х гг.
— У собрания спецфонда есть своя история: работы закончили собирать в 1939 г., во время войны часть из них была вывезена в Германию, на некоторых картинах даже остались немецкие надписи. В 1956 г. во время инвентаризации коллекцию спецфонда перевели в так называемую «пятую» или «нулевую» категорию, то есть произведения невысокого уровня, и так продолжалось до 1987 года. А в 1987 году в стране начинается «оттепель» и небольшая часть произведений переводится из 5-ой категории в основной фонд. В 1990-е годы собранием начали интересоваться искусствоведы, и в 1998 году мы подготовили выставку спецфонда, показав 55 картин. Ну, а 4 года назад я снова обратилась к спецфонду, потому что на тот момент еще многие произведения оставались неизвестными даже сотрудникам музея. Они хранились накрученными на огромные валы, и, знаете, это очень трудная физическая работа — раскрутить масштабные полотна с огромных тяжелых валов! И вот, первое, — удалось раскрутить валы, и второе — открылись архивы Службы Безопасности. Мы уже развернули большинство произведений, отдали их на реставрацию и занялись архивами. Сейчас я готовлю научный каталог с информацией о произведениях и об их авторах.
— Расскажите, пожалуйста, о вашей работе, как вы изучаете фонд?
— Работа сложная, кропотливая, но захватывающая. Многие из работ необходимо идентифицировать, а для этого надо изучить инвентарные книги с 1930-х годов. Например, многие акты из книги за 1939 год конфисковал НКВД, за 1941 книга не сохранилась, неизвестно какие работы остались в Германии, вывезенные в 1944 году. Так, пропала картина Бурлюка «Казак Мамай». Так что спецфонд — это еще и часть проекта по поиску произведений, полной инвентаризации музея.
— Юлия Александровна, книги не сохранились, художники есть малоизвестные, как вы идентифицируете их картины?
— Постоянно работаю со старыми каталогами, ведь большинство художников спецфонда активно экспонировались до 1937 года и многие картины поступили из Базы художественных выставок, которая находилась в Харькове (столице Украины до 1934 года). У нас есть каталог ІІ Всеукраинской выставки 1929 года — это очень, очень ценный каталог, здесь есть иллюстрации, и по фотографиям можно их идентифицировать с нашими работами. Например, в каталоге увидела нашу картину Шехтмана «Переселенцы»! И когда такое происходит, — когда находишь «нашу» картину, — радости нет предела!
Также я долго работала с архивами СБУ: изучала дела художников. Ведь на многих из тех художников, работы которых хранятся в спецфонде, заводились «дела» в СБУ, люди были репрессированы или отправлены в ссылку. Художников втягивали в ту воронку, которая затягивала, перемалывала судьбы, и была направлена на уничтожение интеллигенции.
Например, Бизюков Онуфрий Терентьевич — ученик М. Бойчука и его последователь, — был осужден в 1935 году как «активный участник контрреволюционной националистической террористической организации» и отправлен в ссылку. Я читала множество доносов на него от его коллег по работе в художественном училище. Ужас! Он обвинялся в том, что «ориентировался на западное буржуазное искусство и по своим взглядам строил свою преподавательскую деятельность, отрицая пролетарский реализм. Красноармейцев он изображает не в образе живых реалистических бойцов, а манекенов, и извращает героев Красной Армии». В начале Отечественной войны он попросился на фронт, вернулся и был реабилитирован. На выставке мы покажем его картины «Моряк с винтовкой» и «Пиляри» 1930−1931 г. г., — работы очень интересные, так как после войны его живописная манера
— Расскажите, пожалуйста, еще о каком-то художнике, о котором удалось собрать информацию…
— Все эти художники со сложной судьбой: кто-то из них в 1932 году уехал в Москву или Ленинград, некоторые бежали даже в Казахстан, в надежде спастись от советской власти, а многих отправили в ссылку.
Вот история А.М. Черкасского (1886−1968) — замечательного киевского художника. В 1915 году он закончил Петербургскую Академию искусств и преподавал в Киевском художественном институте, был профессором. До 1937 г. принимал активное участие в выставках. У нас есть 16 картин А. Черкасского этого периода. Писал он в предметной, реалистической манере на сюжеты традиционные для того времени: ударный труд, митинги, прославление Советской власти. В 1937 г. художник почувствовал угрозу и уехал в Казахстан. Преподавал в Алма-Атинском художественном училище и был удостоен звания народного художника Казахстана. После его смерти из Алма-Аты нам передали архив художника. На выставке покажем его замечательные работы «Доярка» 1930-е гг. и «Молдаванская семья».
На выставке будут и работы Василия Ивановича Сильвестрова (1888−1938) — винницкого художника. С 1905 года учился в Киевском художественном училище у Н. Мурашко и Г. Дядченко вместе с А. Петрицким, М. Козиком и А. Черкасским, затем продолжил обучение в Петербургской Академии, но из-за климата часто болел и вынужден был вернуться в Украину. В Петербурге В. Сильвестров познакомился с Ф. Кричевским и вместе с ним перевелся в Киевский институт, где учился у А. Шовкуненко.
На выставке будет его этюд
«Селяне», 1936 года и совсем в другой, неожиданной манере — картина «Погром». В 1930 году она экспонировалась под названием «Перед еврейским погромом», в Винницком музее хранится похожий вариант.
— Юлия Александровна, во время ваших исследований и работой со многими архивами, материалами, встречались какие-то совершенно неожиданные истории?
— В спецфонд музея попали картины художника Васильева, о котором было известно только то, что он из Одессы. Каким-то чудом его жена в 1939 году отсудила и забрала его картины. И, таким образом, этот художник остается загадкой: картин его нет, информации о нем — тоже. И вот в каталоге выставок за 1929 год я случайно увидела работу одесского художника Васильева «Партизан», и теперь известен его инициал — «П». И, несмотря на то, что его картины не сохранились, по фотографии можно понять живописную манеру мастера и отнести его к той или иной когорте художников. Вот такая интересная детективная история! Возможно, когда-нибудь будет ее продолжение. А еще в том же каталоге я увидела фотографию скульптуры Писаренко «Жнива» и узнала ее нижнюю часть! У нас в запасниках хранится фрагмент этой скульптуры как работа неизвестного мастера. Работа со спецфондом приподносит постоянные сюрпризы!
— Получается, музейное собрание живет в постоянном движении, а неизвестные картины из спецфонда помагают открывать и другие тайны музея, как будто «по цепочке»! Желаем Вам успешной подготовки к выставке и удачного завершения «расследования».Юлия Александровна, и напоследок, возвращаясь к собранию музея, какие бы Вы выделили наилучшие произведения в собрании икон — я буквально недавно слышала немало восторгов о коллекции!
— Наша коллекция икон — это элитные шедевры. Абсолютно все! Собрание небольшое — около 700 произведений, в постоянной экспозиции — около ста. Говорю с вами, а перед глазами будто слайды проходят: Волынская Богородица — это эталон, Святой Георгий, иконы из калушского иконостаса — и это эталон… А украинское барокко
! Березнянский иконостас, святые мученицы из Конотопа — это действительно бесспорные шедевры! Они прошли испытание временем. И испытания также в том, что они смогли дожить до наших дней, ведь у нас исторически так складывается, что нужно «все до основания разрушить, а затем… «. И эти крохи сохранились, и это все — наши жемчужинки. С ними связаны просто удивительные истории!
XIV век, 48×85 см
1760-е
, 185×276 см
XVIII век, 70×114 см
XVIII век, 70×114 см
Икону «Святой Георгий» ХІІ века нашла профессор искусствовед Л.С.Миляева в 1960-е гг. Узнав, что где-то в Мариуполе когда-то видели древнюю византийскую икону, Людмила Семеновна вместе с еще одним легендарным искусствоведом Г. Логвиным отправились на поиски. Искали по всем музеям, по всем собором Мариуполя и окрестностям — никаких следов. В последний день, подписывая бумаги в музее, случайно заглянули в крошечную подсобку и нашли икону там — она лежала на полу — лицом вниз! Икону реставрировали и благодаря тому, что ее запросили на выставку в Нью-Йорк как редчайший образец византийского искусства, оформили в стеклянную колбу.
К шедеврам относятся и иконы непрофессиональных, народных мастеров. Конечно, не о каноне и пропорциях идет речь, а о том эмоциональном настроении, которые они вызывают. Недавно мы начали собирать народные иконы конца ХІХ — начала ХХ века, ведь раньше ценились в основном иконы до XVIII века.
1740-е
, 65×93 см
XVIII век, 84×114 см
1735, 79×65 см
1750-е
, 70.5×105 см
— Юлия Александровна, а каким образом сейчас пополняется собрание музея, возрождаются ли традиции меценатов начала ХХ века?
— Да, коллекционеры преподносят в дар музею работы из своих собраний, среди них есть очень ценные вещи. Например, в 2005 году коллекционер Ю. Вязьмитинов подарил музею ряд икон и картины казака Мамая XVIII века, а за прошлый год музею подарили 250 работ, среди них — графика
И.Н. Плещинского. Кроме того современные художники дарят свои картины после выставки, проведенной в музее.
…Честно говоря, рассказ главного хранителя о картинах спецфонда для меня стал настоящей сенсацией — картины и истории удивительны! Новость о появлении новых имен в украинском искусстве, возможно, — новых шедевров, — совершенно потрясла. Искренне благодарим Юлию Александровну за интереснейшую беседу, за приоткрытую тайну читателям АРТХИВа и с нетерпением будем ждать предстоящей выставки.
