Знакомясь с деталями биографий известных собирателей и меценатов, ошеломленная публика словно «прозревает». Великолепный инженер, сродни жюль-верновским эрудитам, М. Брайкевич становится поклонником живописи, коллекционером и меценатом. Подробности лучше всего узнавать на его родине, в Одессе: весомую долю сокровищ местного Художественного музея составили работы из его коллекции. Досталось и знаменитому английскому музейному собранию Эшмолеана!
Вот лишь несколько знаменитых шедевров из не менее знаменитой коллекции, которые обрели свои дома в двух музеях, украинском и английском.
Спросите у искусствоведа или культуролога, является ли произведением искусства некая картина, пылящаяся где-то на чердаке. Ответ — отрицательный: так же, как еще не родившийся ребенок, не является личностью, так и картина — пока не состоялась ее встреча со зрителем, — не может считаться произведением искусства.
Есть люди, которые берут на себя эту миссию — превращение творения художника в артефакт. За редким исключением (каковым, например, был французский художник Густав Кайботт), художники не собирают коллекции работ своих собратьев. Коллекционерами становятся «непрофессионалы» — те, кто могут оценить картину, не владея мастерством живописца.
Есть люди, которые берут на себя эту миссию — превращение творения художника в артефакт. За редким исключением (каковым, например, был французский художник Густав Кайботт), художники не собирают коллекции работ своих собратьев. Коллекционерами становятся «непрофессионалы» — те, кто могут оценить картину, не владея мастерством живописца.
Интересно было бы проследить, сколько «технарей» в кругу коллекционеров. Павел Третьяков с братом Сергеем построили бумагопрядильную фабрику. Генри Фрик — сталепромышленник, Соломон Гуггенхайм вместе с братьями владел свинцовыми и медными копями. Коммерсант и промышленник — таковы, как правило, характеристики профессиональной деятельности коллекционеров 19−20 веков.
Чем же они, не будучи поначалу знатоками, руководствовались в выборе работ для своей коллекции? Известному российскому меценату С. И. Щукину приписывают фразу: «Если, увидев картину, ты испытываешь психологический шок — покупай ее».
Иногда импульсом к собиранию живописи становятся «случайность» — круг знакомств, желание «вложить» деньги, назначение на некоторую должность…
Чем же они, не будучи поначалу знатоками, руководствовались в выборе работ для своей коллекции? Известному российскому меценату С. И. Щукину приписывают фразу: «Если, увидев картину, ты испытываешь психологический шок — покупай ее».
Иногда импульсом к собиранию живописи становятся «случайность» — круг знакомств, желание «вложить» деньги, назначение на некоторую должность…
Возможно, увлечение Михаила Васильевича Брайкевича (1874, Одесса — 1940, Лондон) началось с того, что его пригласили стать вице-президентом Одесского общества изящных искусств «как передового интеллигента, русского инженера со столичной закваской и вполне материально обеспеченного». Но немногим ранее, в 1911 г., в Петербурге он свел знакомство с художником Константином Сомовым, и завязавшаяся между ними дружба продлилась несколько десятков лет — до самой кончины Сомова. Быть может, именно это знакомство и стало отправной точкой собирательской страсти инженера Брайкевича.
Пейзаж с радугой
1915, 28×38 см
К слову, «инженер» в России на переломе 19−20 вв. — гордое звание, не то что позже презрительное «инженеришко» да «гнилая интеллигенция»… Став в 1896 г. одним из лучших выпускников старейшего и одного из первых технических вузов России Петербургского Института инженеров путей сообщения, М. Брайкевич применил полученные знания во многих сферах. Оцените разброс и значимость проектов: портовые сооружения в Либаве (к постройке разводного моста привлекали Густава Эйфеля), Ейская железная дорога (даешь зерно в Европу — быстро!), сооружение на Николаевской верфи дредноута…
В столице Брайкевич работал в инженерной фирме А. Бунге — летом выезжал на строительство Транссиба, а зимой выполнял заказы в Петербурге и в Москве. Наконец, после женитьбы на дочери руководителя фирмы, Софье Андреевне, в 1911 г. Брайкевич возглавляет филиал фирмы Бунге в своем родном городе — Одессе.
В столице Брайкевич работал в инженерной фирме А. Бунге — летом выезжал на строительство Транссиба, а зимой выполнял заказы в Петербурге и в Москве. Наконец, после женитьбы на дочери руководителя фирмы, Софье Андреевне, в 1911 г. Брайкевич возглавляет филиал фирмы Бунге в своем родном городе — Одессе.
Город принимает известного инженера с большим энтузиазмом: Михаил Васильевич становится Председателем Одесского отделения русского технического общества и Одесского военно-промышленного комитета. Став еще и вице-президентом Одесского общества изящных искусств, он учредил ежегодную именную стипендию в 5 тысяч рублей для талантливых студентов Одесского художественного училища, покровительствовал Одесскому художественному музею. Начиная с этого периода, он стал приобретать картины.
Выбор его пал на работы мастеров художественного объединения «Мира искусства», к которому принадлежал Константин Сомов. Впрочем, коллекционер не ограничивал свои приобретения только этой группой художников, критерием выбора были его безупречное художественное чутье и вкус. Наезжая в Петербург, Михаил Васильевич пополнял свою коллекцию новыми картинами, поощрял и поддерживал художников, заказывал и приобретал их работы.
Выбор его пал на работы мастеров художественного объединения «Мира искусства», к которому принадлежал Константин Сомов. Впрочем, коллекционер не ограничивал свои приобретения только этой группой художников, критерием выбора были его безупречное художественное чутье и вкус. Наезжая в Петербург, Михаил Васильевич пополнял свою коллекцию новыми картинами, поощрял и поддерживал художников, заказывал и приобретал их работы.
Вот он, «Мир искусства» — коллективный портрет
творцов объединения, заказанный Кустодиеву художниками, — не из коллекции Брайкевича, но показательный. Ведь это и круг его друзей: на картине можно увидеть Сомова, Бенуа, Лансере, Рериха, Добужинского (и не только, включая самого Кустодиева).
Позже Брайкевич вспоминал: «…с каким волнующим нетерпением я ждал, когда Сомов уходил из своей петербургской гостиной в соседнюю туалетную комнату, где он хранил для себя посвященные природе этюды ранней молодости, часто потому, что они ему самому пришлись особенно по сердцу, для того, чтобы отобрать две, три вещи для меня. И какие это были сокровища! Сомов, с не меньшим правом, чем Серов и Левитан, может считаться тонким поэтом русского пейзажа».
Художник А. Бенуа вспоминал, что невозможно было устоять перед сумасшедшим напором коллекционера: одним из главных доводов Брайкевича было то, что «покупает он художественные произведения не столько для личного удовольствия, сколько для того, чтобы создать целую коллекцию, которую он и предназначал в дар Одессе»
Человек энергичный и с активной жизненной позицией, в годы первой мировой войны и последовавшей за ней революцией Брайкевич оказывает неоценимые услуги государству и Одессе. Так, став Городским головой тогда, когда по его словам над Одессой витал «призрак кровавой бойни», он более двух лет удерживал городское хозяйство от развала. А в 1918 г. М. Брайкевич добился открытия Политехнического института.
Однако в октябре 1919 г., реально оценив обстановку, Брайкевич вместе с семьей покидает Одессу — сначала переезжает в Батуми, а в 1920 г. эмигрирует в Лондон. 300 томов книг по строительному искусству и инженерному делу, а также коллекцию картин он оставляет Музею изящных искусств Новороссийского (Одесского) университета.
Коллекция к тому времени насчитывала более 100 картин: работы В. Серова, З. Серебряковой, М. Врубеля и 80 работ К. Сомова. В 1921 г. картины были переданы в Одесский художественный музей и являются гордостью его русской коллекции.
Валькирия
1899, 106×124 см
Пьеро и дама
1910, 46×35 см
Здесь и портрет Саввы Мамонтова работы великого Серова, и знаменитый автопортрет
Серебряковой в костюме Пьеро, и «Болотные огни» Михаила Врубеля, работы А. Бенуа, М. Добужинского и Г. Лукомского. И, конечно, Сомов, его изящные пейзажи, написанные в самом начале ХХ века.
Автопортрет в костюме Пьеро
1911, 71×58 см
Эта коллекция впоследствии стала основой раздела русского искусства конца 19 - начала 20 веков Одесского художественного музея.
Портрет Михаила Брайкевича работы Павла Волокидина в экспозиции Одесского художественного музея.
Поначалу работы были оставлены Брайкевичем Новороссийскому университету, позже — переданы Художественному музею.
В Англии Брайкевич опять «был на коне» — в профессиональной и общественной деятельности и в своем увлечении. За 20 лет он собрал впечатляющую коллекцию русской живописи и графики.
Он был другом А. Н. Бенуа, М. А. Врубеля, М. В. Добужинского, С. В. Рахманинова, поддерживал материально Л. С. Бакста, Б. Д. Григорьева и ряда других мастеров.
Особенной любовью и дружбой он был связан в эмиграции с К. Cомовым, которого по мастерству портрета сравнивал с Левицким. Именно Брайкевича Сомов назначил своим душеприказчиком…
Он был другом А. Н. Бенуа, М. А. Врубеля, М. В. Добужинского, С. В. Рахманинова, поддерживал материально Л. С. Бакста, Б. Д. Григорьева и ряда других мастеров.
Особенной любовью и дружбой он был связан в эмиграции с К. Cомовым, которого по мастерству портрета сравнивал с Левицким. Именно Брайкевича Сомов назначил своим душеприказчиком…
1893, 34×21 см
1906, 32×26 см
1895, 38×28 см
1925, 63×51 см
Работы Константина Сомова стали одной из главных составляющих новой коллекции М. Брайкевича, которая хранится ныне в Оксфордском музее Эшмола. Здесь и его эскизы костюмов для А. Павловой и Т. Карсавиной, и фантастические этюды на галантные темы, и автопортреты мастера.
Портрет Луизы Морган
1926, 92×76 см
Эскиз костюма Коломбины для Анны Павловой в "Арлекинаде"
1909, 30×21 см
Русский балет
1930, 12×13 см
Автопортрет в зеркале
1928, 37×26 см
Помимо работ Сомова, в эту коллекцию Брайкевича вошли работы В. Серова — портреты графини В. Мусиной-Пушкиной и Е. Рерих, многочисленные театральные эскизы Бакста, его зарисовка танцующей Айседоры Дункан и портрет примы-балерины Императорских театров В. Зуччи. Есть также «Осень» Левитана и серия театральных эскизов А. Бенуа.
Графиня Варвара Мусина-Пушкина
1895, 70×55 см
Еще в собрании Эшмолеана находится повторный вариант знаменитой картины создателя «Мира искусства» А. Бенуа «Павел I, принимающий парад у Михайловского замка».
Бенуа написал эту работу специально для Брайкевича в 1939 году — через 32 года после создания первой картины, хранящейся в Русском музее. Видимо, опять не устоял перед бешеным напором собирателя, задавшегося целью оставить и Англии коллекцию картин замечательных русских художников.
Бенуа написал эту работу специально для Брайкевича в 1939 году — через 32 года после создания первой картины, хранящейся в Русском музее. Видимо, опять не устоял перед бешеным напором собирателя, задавшегося целью оставить и Англии коллекцию картин замечательных русских художников.
Парад в царствование Павла Первого
1907, 82×59 см
Умер Михаил Васильевич Брайкевич в феврале 1940 г. Коллекцию завещал экспонировать неразделенной в музее, так что поначалу наследники мецената обратились в Тейт. Но там не гарантировали выполнения условия (к слову, не все работы стоит постоянно экспонировать в целях сохранности, например, пастель
, акварели…). И в итоге собрание досталось музею Эшмола — дети все же выполнили волю отца.
Правда, несколько картин они передали Одесскому художественному музею: дважды, в 1976 и 1984 годах, музей получал дары от Ксении и Михаила Брайкевичей — восемь работ из второй коллекции отца, в том числе написанные К. Сомовым портреты самого М. Брайкевича и его дочери Татьяны. По этим мастерским, «характерным» работам также можно судить о роли неординарной личности в истории.
Правда, несколько картин они передали Одесскому художественному музею: дважды, в 1976 и 1984 годах, музей получал дары от Ксении и Михаила Брайкевичей — восемь работ из второй коллекции отца, в том числе написанные К. Сомовым портреты самого М. Брайкевича и его дочери Татьяны. По этим мастерским, «характерным» работам также можно судить о роли неординарной личности в истории.
