Vincent
van Gogh

Япония была для Винсента Ван Гога чем-то вроде Атлантиды. Он читал о ней, окружал себя бессчетными изображениями и предметами, напоминавшими о ней, но при этом всегда знал, что не сможет увидеть ее собственными глазами. Винсент нашел единственный возможный для себя выход: одержимо и ненасытно (как и многое, что он делал в жизни), но при этом очень терпеливо художник вырастил в своем воображении собственную маленькую Японию, идеализированный островок безмятежности и простоты. Чтобы увидеть эту воображаемую Японию Ван Гога, следует пристально вглядеться в его картины французского периода.

Утагава Хиросигэ, "Цветущий сливовый сад в Камейдо (фрагмент)", 1857 и Винсент Ван Гог, "Белый сад (фрагмент)", 1888.

Японское изобразительное искусство стало страстным увлечением Винсента в тот период, когда он жил в Париже вместе с Тео. Однако его знакомство с гравюрами, которые он начнет маниакально коллекционировать, состоялось немного раньше. В Голландии на тот момент очень немногие изучали восточное искусство, в отличие от Франции, где оно было на пике моды. Впервые японские гравюры попались Ван Гогу на глаза в Антверпене. В одном из писем брату Винсент пишет: “Моя студия выглядит вполне сносно, в основном потому, что я прикрепил на стену несколько японских гравюр, которые я нахожу очень забавными. Ты знаешь, эти маленькие женские фигуры в саду или на берегу, всадники, цветы, скрюченные колючие ветки”.

С приходом в жизнь Винсента японской гравюры он начинает обращаться к новым сюжетам. Если раньше он отдавал предпочтение портретам и городским пейзажам, то теперь на его картинах появляются животные, растения и предметы быта. Центральную часть в его творчестве на все оставшиеся годы жизни займет природа. К примеру, композицию этой маленькой картины с зимородком Винсент подсмотрел в книге с японскими картинами. Горизонт художник оставил за пределами полотна, вместо этого позволив листьям камыша пересекать пространство вертикально от края до края.

Зиму 1887 года Винсент проводит по большей части за маниакальным копированием. Этот процесс состоял из двух частей. Сначала художник чертил на листе бумаги сетку из квадратов и поверх нее перерисовывал изображение с гравюры. Затем такой же сеткой он расчерчивал холст большего размера и по квадратам переносил на него контуры рисунка. А дальше в дело вступали цвета. Ван Гог заполнял плоскости между контурами яркими красками, которые часто наносил на холст прямо из тюбиков. Он окружал пространство такими же яркими рамками, расписывая их иероглифами. Сохранились лишь три подобных копии Винсента (зная о его художественной плодовитости, можно предположить, что он написал не один десяток): “Цветение сливового сада” и “Мост под дождем” по мотивам Утагавы Хиросигэ и “Куртизанка” по мотивам Кэйсая Эйсэна.

Новая идеология Ван Гога накладывала отпечаток на все его картины, в частности, портреты. Той же зимой он напишет новый портрет Папаши Танги, лишенный глубины и теней, поместив похожего на Будду торговца красками на пестрый фон из японских гравюр. Примерно в это же время он пишет новый портрет Агостины Сегатори. На нем Винсент облачил бывшую возлюбленную в пышный итальянский наряд и окружил рамкой из ярких штрихов, цвета которых перекликаются с узором на юбке героини. Несколькими месяцами позже Ван Гог напишет автопортрет в образе японского монаха.

“Мы любим японскую живопись, мы испытали ее влияние - у всех импрессионистов есть с ней что-то общее. Но почему мы не едем в Японию, точнее, в то место, которое является эквивалентом Японии - на юг Франции? Я верю, что будущее нового искусства лежит на юге” (Винсент Ван Гог)


Отправляясь в Арль, Винсент писал брату Тео и Полю Гогену (еще одному ценителю “примитивного” искусства), что едет в Японию. Даже его мечта о коммуне художников была отчасти продиктована этой фантазией. В Арле Ван Гог надеялся создать нечто похожее на сообщество буддийских монахов, живших обособленными группами. Кроме того, на юге Франции Винсент стремился найти покой, “чистоту атмосферы и легкие цветовые эффекты” с восточных гравюр. Всю свою коллекцию он оставил в Париже у Тео, утверждая, что теперь смотрит на мир “японскими глазами”, и гравюры ему больше не нужны.

В Арле Ван Гог ненадолго отвлекся от ярких плоскостей и полностью погрузился в “японскую” весну, рисуя все новые и новые цветущие деревья.

Позже, однако, он снова возвращается к чистым оттенкам и уплощенному изображению (одной из самых “японских” его работ в этом отношении можно назвать первый вариант “Спальни в Арле”). В то же время природа по-прежнему остается своеобразной точкой отсчета в творчестве Винсента, но художественные приемы, которые он использует, меняются. Ван Гог окружает детали плотными контурами темных цветов, занижает линию горизонта или вовсе выносит ее за пределы полотна.

К сожалению, мечта об “искусстве будущего” оказалась слишком амбициозной для Винсента. После отъезда из Арля он все реже упоминает о Японии в письмах к Тео. Однако в его поздних картинах все так же появляются четкие темные контуры и плоскости ярких цветов. Видимо, взгляд на мир “японскими глазами” остался с художником до конца его дней.