Welcome to the brand new Arthive! Discover a full list of new features here.

button-pro-crown
PRO accounts for artists
check
Sales via Facebook and Instagram store
check
Managing clients and sales via CRM
check
Artworks mailing lists
check
Sales of reproductions and digital copies
Read more
button-pro-crown
PRO accounts for artists
arrow-toparrow-down
check
Sales via Facebook and Instagram store
check
Managing clients and sales via CRM
check
Artworks mailing lists
check
Sales of reproductions and digital copies
Read more

Григорий Палатников: "Рисунок - это всегда колоссальная умственная работа"

Почему гениальны дети, как правильно затачивать карандаш, что важнее всего в иллюстрации, какие сюжеты легче воплощать — мы поговорили об искусстве рисунка с известным мастером на его персональной выставке в Одессе. Григорий Палатников создал серии работ к произведениям Бабеля, Ильфа и Петрова, Козачинского и не только.
Григорий Палатников: "Рисунок - это всегда колоссальная умственная работа"
 — Григорий Аркадьевич, одна из моих любимых детских книг — стихи Маршака с иллюстрациями Владимира Лебедева. С детства завораживали эти «кляксы» и линии, которые в совершенстве передают сюжет. Скажите, как обрести творческую свободу в рисовании? Ведь поначалу наивные детские рисунки уже ею обладают, потом дети учатся «правильности» в изображении. Как потом ломать стереотипы?

 — Получилось так, что лично я миновал стадию «примитивного детского рисунка». Моя тетя Фаня в свое время пошла на курсы кройки и шитья, и у нее валялись лоскуты и бумажные вырезки, лежали ножницы. Мне было пять лет, я стащил ненужный кусок бумаги и сразу же вырезал лошадь — я даже расправил ножки так, чтобы эта лошадка стояла. Потом пошли собаки, коты, тигры с леопардами… И я начал клеить этот зоопарк на оконные стекла. Было очень необычно: в пространстве пейзажа за окном на фоне деревьев и домиков Молдаванки летали лошади, коты и собаки. Все это продолжалось несколько недель, повергая мою маму в замешательство. Как-то к нам зашла папина сестра — медик, она прошла всю войну, после работала в детской поликлинике. И вот тетя Рося долго смотрела на мое творчество, и сказала: «Вы, конечно, отклонение от нормы, но я не усматриваю никакой патологии. Пусть ребенок рисует». Так что дальше в ход пошли карандаши, и папа ворчал: мол, нормальному ребенку альбома хватает на полгода, а этому — на три дня! Потом мы как-то с мамой шли по улице, мимо художественного училища, и там на фанерном щите увидели объявление о наборе в художественную школу. И вот тогда-то меня начали учить: мы рисовали кубик, потом цилиндр… Я все это штриховал — штриховал бесконечно. Скажу честно: в той школе больше «тройки» по рисунку у меня не было. Сразу вырезать фигуру, мигом залить тушью рычащего тигра или скачущую лошадь — такое никому не было нужно. Я подобный тип рисования ненавижу по сей день: к искусству рисунка все это не имеет никакого отношения.
На выставке в Одесском музее Западного и Восточного искусства: работы и их автор (источник)
На выставке в Одесском музее Западного и Восточного искусства: работы и их автор (источник)
Григорий Палатников — одессит, учился в ОГХУ им. М.Б.Грекова, в котором сам потом преподавал на прот
Григорий Палатников — одессит, учился в ОГХУ им. М.Б.Грекова, в котором сам потом преподавал на протяжении ряда лет после того, как окончил «Муху» (Ленинградское высшее художественно-промышленное училище им. В. Мухиной). Заслуженный художник Украины, он продолжает творческую и преподавательскую деятельность (ОНУ им. Мечникова, Международный Гуманитарный университет).
…Знаменитый искусствовед еще советского периода Михаил Алпатов написал книгу, где не просто рассказывал об искусстве итальянского Возрождения — он исследовал проблемы этого искусства. И в свое время я с восторгом прочитал о том, что искусство Возрожденя потеряло ровно столько же, сколько и приобрело по отношению к готике. Да, мастера Ренессанса твердо «поставили» человека на определенное место, научились рисовать объемно тела, освоили перспективу… А раньше Дева Мария парила в воздухе, и ей ни облачка не подставляли для опоры! Она была условностью, идеей, и искусство Возрождения выиграло в передаче реальности настолько же, насколько «пролетело» в передаче высоких умозрительных идей и ощущений. Утратило столько же, сколько и потеряло также искусство Древней Греции по сравнению с древним искусством — речь об этом еще в одной книге Алпатова… Если говорить о нашем времени, пожалуй, Пикассо и в какой-то мере Владимиру Лебедеву, основателю Ленинградской школы книжной графики, удалось достигнуть силы первобытного изображения животного.
Когда пару лет тому я был на выставке в Вене, посвященной искусству рисунка, там демонстрировали видео: Пикассо рисует быка. Щетка хвоста… линия хребта… через шею… вилка — рога… Я дольше рассказываю, чем он рисует! Кстати, Пикассо не любил рисовать с натуры. Совсем не для саморекламы, просто в качестве констатации факта скажу — я всю жизнь рисую, опираясь на зрительные впечатления.

Так вот, дети гениальны так же, как гениальны первобытные люди: они рисуют идею. И всего за полгода штрихования и рисования кубиков по сложившейся учебной системе эта чудесная способность утрачивается.

Нужен очень мудрый и терпеливый педагог, который объяснит интеллектуальность процесса создания пластики рисунка или живописного произведения. Ничего не срисовывается! Строится абстрактный проверенный мир.
Работы Г. Палатникова на выставке (фото автора репортажа)
Работы Г. Палатникова на выставке (фото автора репортажа)
Работы Г. Палатникова на выставке (фото автора репортажа)
Работы Г. Палатникова на выставке (фото автора репортажа)
Работы Г. Палатникова на выставке (фото автора репортажа)
Работы Г. Палатникова на выставке (фото автора репортажа)
Работы Г. Палатникова на выставке (фото автора репортажа)
 — А у этого мира есть свои законы?

 — Конечно! Но это вовсе не законы «живописи серым карандашом», как иногда до сих пор воспринимают рисунок. Я говорю своим студентам: не думайте, что рисование — унылое занятие. Не нужно эту дивную Венеру Милосскую черкать до изнеможения! Такой путь — не для искусства рисунка. И учиться, повторяя штрихами «в карандаше» гравюры Дюрера — дикий непрофессионализм (да, и такое кое-где бывало). Кстати, как нужно затачивать карандаш для рисунка?

 — Поострее?

 — Нет! Грифель должен быть по форме, как пуля, а рисовать нужно боковой гранью. Тогда получается мягкий шероховатый полутон. Так рисовал Леонардо, Микеланджело… В Одессе настоящим виртуозом рисунка, дизайна был профессор Михаил Жук — он в 20-е годы умудрялся делать чудеса! Этот художник получил академическое образование в Кракове, был «выдрессирован» в Австро-Венгрии. В Одесском художественном училище меня учил Валентин Филипенко. Виртуоз! Он рисовал мгновенно, мы даже не понимали, как это происходит. А я был таким же оболтусом, как и остальные, и, даже уже поступив в Ленинграде в «Муху», рисунок все еще понимал так: в тенях чернее — мажем больше. Надо светлее — трем резинкой! К счастью, там мне попался золотой человек, прирожденный педагог Игорь Викентьевич Урусов. Он был еще и изумительным художником — мастером особенным, «камерным». Как-то показывал мне крошечные гравюрки — заставки для глав книги китайской поэзии. Под луной серебрится вода реки… туман… тростник… летят две уточки… Я тогда был весь в Пикассо, и, помню, подумал — боже, такой профи тратит свою жизнь на уточек в тумане?! Потом только понял, какое тонкое ощущение жизни он умел передавать, каким высочайшим мастерством обладал.
И вот, глядя на то, как я старательно тружусь над рисунком и в тенях моих темнеет, Игорь Викентьевич сел рядом и начал рассказывать. «Вы не знаете главной истины: между рисунком на бумаге и настоящей женщиной в объеме со всеми ее выпуклыми прелестями нет никакого соответствия. Рисунок на бумаге — это условность, повод для сотворения искусства. В рисунке — как в лингвистике: слова, буквы — это условные обозначения, однако фраза «Мама мыла раму» дает четкие образы. Знаки заменяют реальных маму и раму. А еще рисунок — это музыкальная композиция — фуга: несколько голосов «охватывают» тему. И никакого правдоподобия, запомните!"

Я молчал, открыв рот: я-то привык, что нужно срисовывать как можно более похоже! А Урусов твердил одно: «Натурный рисунок становится актом творчества — графическим листом, когда в нем прослеживаются и построены композиционные структуры».
— То есть рисовальную технику, теорию и штудии все же никто не отменяет?

 — Смотря что под этим понимать. С течением веков человечество выработало некие приемы изображения — условные приемы с минимальными затратами труда. Это важно: если бы Леонардо, Рубенс, Тициан тратили по 15 часов на «возюканье» — они бы ничего не сделали! Жизнь коротка, создавать нужно быстро. Для этого выработана некая технология, философия, подход.

Нужно находить точные переломы форм, и не перерисовывать, а ставить знаки.

Вообще, почему европейское искусство начиналось, развивалось в Италии? Потому, что в купеческих городах ценилось ремесло. Знатный, богатый заказчик не будет позировать часами и ждать, пока художник тщательно его запечатлит. У мастера в распоряжении всего 15 минут на набросок, и, если повезет — принесенная слугами одежда дожа. А через две недели нужно было предоставить готовую картину. Папа Римский заказал свой портрет
Портрет – реалистичный жанр, изображающий существующего в действительности человека или группу людей. Портрет - во французском прочтении - portrait, от старофранцузского portraire — «воспроизводить что-либо черта в черту». Еще одна грань названия портрет кроется в устаревшем слове «парсуна» — от лат. persona — «личность; особа». Читать дальше
Веласкесу, но он не позировал художнику подолгу. Все те же 15 минут на набросок, и художник, как и положено, почтительно пятясь задом, исчезает. А вскоре появляется картина. И художнику важно не расписание, по которому приходит Муза, а здоровое ремесло. Это четко поставленная задача и вместо наития — знание о том, что именно ты хочешь получить, плюс владение технологиями для творческого осмысления реальности. При этом у мастера нет полного набора готовых клише на все случаи жизни. Искусство рисунка — это интеллектуальное занятие. Чтобы показать любую форму, нужно ее изобретать прямо по ходу дела. И композиция в этом деле — все!
В училище мы считали, что выстроить композицию — значит, придумать, как расставить людей и «мир-труд-май», или же эффектно показать всех игроков на футбольном поле. Но здесь под «композицией» имеется в виду совсем другое: рисунок, набросок можно выстроить буквально четырьмя линиями. У Лебедева, например, сидящая на корточках женщина — это всего несколько линий, пластичных и ломаных. Они охватывают и фиксируют фигуру, есть контраст. Такие вещи — в ведении рисовальной школы.
Рисунок максимально приближен к абстрагированию, к обобщениям, и это всегда колоссальная умственная работа.
Работа Григория Палатникова (источник)
Работа Григория Палатникова (источник)
— А что конкретно нужно продумывать? Как убрать все лишние линии?

 — Не только. Если взять фигуру стоящего человека, когда свет падает сверху — очевидно, тени сгущаются под коленями, а своды стоп освещены ярче всего. Но тебе «выгоднее», чтобы повтор теней был на стопах. Поэтому нужно презреть реальность и нарисовать там легкий полутон, чтобы сохранить красивый ритм. Вот так ты каждый раз строишь определенные абстрактные закономерности.
У Брюллова гениальные рисунки, потрясающие многофигурные постановки — и все тени у него лежат там, где лично ему в этих работах нужно. Он строил логику композиции, а не занимался мучительным штрихованием, выступая в роли фотоаппарата с выдержкой в 36 часов.

— 36 часов — как 36 кадров фотопленки?

 — Нет-нет, не поэтому. Столько времени отводилось на создание рисунка с натуры на первом курсе «Мухи». Урусов же свел их к 2−6 часам, в зависимости от желаемой степени проработки деталей. И, кстати, почему Пикассо мог так виртуозно переходить в свои формалистические «фокусы»? Потому, что он получил очень хорошую академическую подготовку.
Оформление форзаца книги «Двенадцать стульев». Источник изображения: dumskaya.net
Оформление форзаца книги «Двенадцать стульев». Источник изображения: dumskaya.net
— Григорий Аркадьевич, вы иллюстрировали литературные произведения классиков, а также выступили в роли писателя и иллюстратора одновременно — я говорю о книге «Мой Амаркорд». Скажите, что иллюстрировать легче — свое или чужое?

— Чужое! Свое ты слишком сильно любишь, в нем купаешься — это же твое, родное! Захлестывают эмоции и желание воспроизвести все, о чем пишешь. Человека это подминает и не дает относиться к своему творчеству как бы «со стороны». В классике («Театр» Сомерсета Моэма — прим. ред.), и кажется, у Раневской было высказывание о том, что хороший актер — не тот, кто эмоционально, от души играет. Настоящий актер, когда играет, будто бы поглядывает сам на себя со скепсисом со стороны. С художником то же самое. Для создания ясного искусства нужен абсолютный контроль, чтобы в итоге не было сырого, «вываленного» хаотично материала.
Григорий Палатников: "Рисунок - это всегда колоссальная умственная работа"
— Скажите, а графика и живопись требуют различного подхода?

— Да, это разные видения. У меня, так сказать, примат графического начала даже в живописи — мне каждый раз нужно находить свой органичный прием. Пока только понял одно: я не могу идти обычным путем. Делаю все, как мама по-еврейски говорила, «мойше капойер» — вверх ногами.
Recommended artworks:
Yuri Valentinovich Zorko. Noon in Crimea
Noon in Crimea
2000-th , 60×62 cm
$541.00
Original
Grigor Baghdasarian. On the road
  • Ad
On the road
2020, 75×75 cm
Nina Rassen. "Cosmic Xalaharias All Legends of the Universe."
  • Ad
"Cosmic Xalaharias All Legends of the Universe."
2023, 2000×3000 cm
€200.00
Digital copy
Edward Potashev. The Way
  • Ad
The Way
2024, 85×25 cm
Gennady Nikolayevich Zhikharev. Tree Man
  • Ad
Tree Man
08.03.1989, 127×67 cm
$20.00
Original
Григорий Палатников: "Рисунок - это всегда колоссальная умственная работа"
— В заключение спрашиваем о планах и новостях…

 — Из новостей — в издательстве ТЭС выходит книга «Зеленый фургон» Александа Козачинского с моими иллюстрациями. А вот книга «Золотой теленок» с моими работами — пока нереализованный проект, хотя все уже полностью готово к печати: ищу волшебника… И планирую отдельную выставку только лишь по книжным иллюстрациям — она требует специальной организации пространства, чтобы от зрителя до любого рисунка дистанция была небольшой и все можно было бы разглядеть, как в книге. К тому же хочется показать полные циклы работ: здесь представлена лишь малая часть (в «12 стульях» и «Золотом теленке» — почти 300 работ, а на выставке — 46), и я нарочно не показывал многое из того, что «сделало мне имя» — например, иллюстрации к Бабелю. Для этой выставки я отбирал только то, что было создано за последние 5 лет. Мне важно показать, каков я есть сейчас.