ЖЖ 2011-09-10 Национальные конфликты – смотреть в сторону Америки
Кроме фактора коррупции и непрофессионализма силовиков, что есть сугубо российская проблема, есть и фактор важный для всей Европы. Для Европы, но не для Америки. Это новая миграция людей, которые не хотят ассимилироваться. Не хотят терять свою идентичность взамен на гражданство или вид на жительство. Еще вчера это было главной задачей эмигранта — стать как можно быстрей «настоящим» французом, немцем и т.д. Сегодня они селятся компактно, заводят свои порядки, едят свою еду, молятся и т.д.
Но ведь в Нью-Йорке все это было. И итальянская мафия, и китайская преступность. И все было очень болезненно. Пока не реформировали полицию. Пока общины не стали формировать систему безопасности в Маленькой Италии из итальянцев, а в Чайнатауне — из китайцев, ничего не получалось. Этническая преступность процветала. Так, может, нам не кивать — вон вся Европа загнивает, а первыми начать учиться у американцев?
ЖЖ 2011-09-15 Приказ самому себе
Профессия и семья, развлечения и увлечения — больше никуда не лезть, никакой гражданской активности, пассионарность подавлять жестоко.
ЖЖ 2011-09-23 В ожидании новой волны
Что смотреть на 4 Московской биеннале современного искусства? (Коммерсант)
— Я настроен в этом году смотреть малоизвестных художников. Такое ощущение, что должна пойти волна нового интересного искусства. Я и сам привез художников из 10 городов, которых никто практически в Москве не знает
ЖЖ 2011-09-28 «Медведев нас всех подвел» (интервью на «Слоне»)
– Марат, когда вы приняли решение стать членом Общественной палаты, это было воспринято неоднозначно, я помню вы тогда рассказывали, что у вас есть конкретные дела, а ОП – удобный инструмент, чтобы их реализовать. Как вы сами оцениваете свои достижения? Насколько удалось?
– Ну, я бы так сказал: удалось процентов на тридцать. То есть, может быть, больше, но, когда я туда шел, я не представлял себе масштаба той засады, которая у нас случилась с памятниками архитектуры. В этом направлении я отработал по полной программе: мы приостановили реализацию генплана Москвы лужковского и 57 зданий отбили у девелоперов. Мой помощник готовит отчет, что конкретно мы смогли сделать, такой список зданий спасенных... Остановили строительство депозитария на Боровицкой.
Ну вот мое личное приобретение, которое я сделал, благодаря работе в Общественной Палате – я нажил себе много личных врагов, и когда был спор по усадьбе Архангельское, и с Малым Козихинским переулком, и Михалковым.
Что касается концепции новой культурной политики, над которой я работал. Общественная палата мне тут очень помогла, с помощью статуса ее члена я мог собирать информацию по регионам. Министерство культуры не обладает всей информацией региональной, но мы могли обращаться к представителям региональных палат, и они помогали. Значит, до 20 января будет готов документ, рабочая версия Новой культурной политики. И это тоже важное направление работы.
Третье направление моей работы: я был членом комитета по СМИ. Так получилось, что как член комитета по СМИ я почти не смог участвовать в работе комитета из-за нехватки времени. И здесь мне можно поставить жирный минус.
Ну, все это взаимодействие с общественной палатой было омрачено очень сильно тем, что когда у меня был конфликт с Лужковым, то руководство Общественной палаты встало на его сторону. Начались непонятные телодвижения, были подписаны письма против меня.
Когда была ситуация с Олегом Кашиным, и я написал, что подозреваю Якеменко, появился в Общественной палате, я даже не знал, что такое у нас вообще есть – комитет по нравственности. Он осудил меня.
Общественная Палата, вообще – это такой орган, который наполовину только общественный. И там, где была эта половина, мне удавалось работать. Но надо понимать, что Общественная Палата – это часть властной машины, которая у нас строится, и она, конечно, не совсем свободна.
– Вас осуждали, когда вы пошли в Общественную Палату. Как вам кажется, по итогам вашего членства в ней, ваша репутация пострадала?
– Я не сделал за время своей работы чего-то, от чего могла бы пострадать моя репутация. Но вы поймите, я же никогда не был оппозиционером, я никогда не говорил, что нельзя сотрудничать с властью. Я был человеком, который говорил: давайте делать правильные вещи в тех обстоятельствах, которые предлагает нам жизнь. Если вы считали, что я оппозиционер, который пошел во властный институт, то вы ошибались. И я получил огромную поддержку от людей и организаций, которые борются за сохранение памятников архитектурного наследия не только в Москве, по всей России есть такие организации.
– Марат, вы так много работали в Общественной Палате, почему вас не включили в нее снова?
– Мне очевидно, что не включили из-за ситуации с Якеменко и судом, из-за ситуации с Олегом Кашиным. Ведь именно тогда совет Общественной палаты начал меня осуждать, писал заявления. И член Общественной палаты Ирина Плещева тогда на заседании сказала: «Если вы не хотите, чтобы вас избивали, не надо писать» (цитата неточная, но смысл этот). Это был тот момент, когда я начал стесняться, что являюсь членом ОП, это был постыдный момент.
– А кто принимает решение, кого включать в Общественную Палату, а кого нет?
– Ну, понятно, что это президент не сам делает, ему готовят списки. Но это должно быть неважно нам с вами. Потому что если ты идешь в Общественную палату со своими целями, то не надо об этом заботиться, надо решать свои задачи. Конечно, в целом, после того что произошло у нас в политике, нам легче всего сказать, что не нужно ничего делать. Потому что есть глобальные проблемы в политике, мы не можем их решить, и можно просто сказать: все равно я ничего не добьюсь. Но ведь есть и локальные проблемы, от того, что они локальны, они не менее важны. И вот локальные проблемы как раз куда проще решать, имея статус члена Общественной палаты, имея возможность обращения в прокуратуру. Общественная палата – это площадка, насколько ты будешь эффективен, зависит от тебя.
– Марат, вы заговорили о политических изменениях, которые нас ждут. А как вам кажется, вы лично сможете продолжить то дело, которым занимаетесь, при Путине? Как он корректирует ваши планы?
– Медведев нас всех подвел, я бы так сказал, в том смысле, что волна такого уничижения Медведева – это мы сами себя уничижаем, что во что-то поверили, хотя это говорилось, что будет так, как случилось, но мы верили. Теперь его времени пришел конец, и мы набросились на Медведева за то, что он разрушил нашу мечту о президенте и модернизации.
Я когда занимался пермским проектом и приглашал музыкантов, они мне говорили, что не приедут в Россию, потому что у нас сажают людей, нет свободы слова, а мы молчим, ничего не делаем, на улицу не выходим. А потом я им рассказал про Пермь, и они согласились, потому что губернатор – демократ, потому что есть свободные СМИ в Перми. И это такая модель, когда в несвободной системе есть один свободный анклав, место, в котором есть творческая атмосфера и которому по неизвестным причинам позволено больше, чем всем остальным, гораздо больше. Примерно как статус «Эха Москвы» среди остальных СМИ.
И если при Медведеве моя цель была в том, чтобы транслировать опыт Перми на другие регионы, то теперь я буду просто стараться хотя бы сохранить этот исключительный статус Перми, которой позволено больше.
ЖЖ 2011-09-29 О фильме «Елена» Звягинцева
Вначале о формальном:
- сюжет — «чисто английское убийство», десятки книг с таким сюжетом, наверное, и фильмов. Престарелый богатый чел, разговоры про наследство, дочь, жена, дети жены,
- архетипы главных героев из русской классики,
- стиль повествования как в лучшем советском кино,
- ситуация – из сегодняшней нашей реальности,
- камера и монтаж не арт-хаус, но и не «сюжетный реализм», более внимательна к живописной фактуре, статична.
Эта неспешность дает тебе возможность не только следить за происходящим на экране, но тут же обдумывать смысл происходящего. То есть формально фильм получился очень красивым, цельным, культурным, как произведение искусства.
Теперь о смысле:
Социальное расслоение. Как будто два разных вида разумных существ. Палитры чувств, паттерн поведения – все разное. Одни и те же слова имеют разный смысл. Существа эти пересекаются только в экстренных ситуациях. Водители при аварии на дороге, больной и медсестра в больнице. Случайно встретившись, они могут трахнуться, даже жениться, но оттого не перестают быть разными. То, что один считает нормальным, другой предательством и наоборот. Одни могут перенять повадки других и только.
Звягинцеву удалось, хотя он очевидно относится к одной из этих социальных групп, не встать на ее сторону. Мне кажется, это очень важное достижение режиссера. Дистанция, не морализаторство, а диагноз. Или предупреждение.
Деньги. Это нечто новое, точнее, в советское время хорошо и накрепко забытое, старое. Это то что нас ждет. Замужество за деньги. Наследства, мгновенно проматываемые отпрысками, убийства женою мужа, детьми – родителей, ради денег. Это все так знакомо по литературе и так далеко. Уже не далеко. Уже надо сомневаться в чувствах близких людей. Уже надо составлять брачные договора и завещания. Договариваться в присутствии адвоката. Думать о безопасности с женой в постели, с другом на рыбалке.
Кровь. По Звягинцеву получается, что искренние чувства, без примеси расчета – это только чувства к собственным детям.
ЖЖ 2011-09-29 О доверии
«Доверие» — это чуть ли не основной ресурс, к которому имеет смысл стремиться. Потерял доверие, и жизнь превращается в ад. Некому довериться – другой ад.
ЖЖ 2011-10-03 Гастарбайтеры стали музами
Действительно, художникам в последнее время очень интересны гастарбайтеры. Неудивительно: и те, и другие маргиналы — вне социальной жизни. С другой стороны, художники привлекают внимание к проблеме миграции. Мы очень часто слышим от горожан, что мигранты им мешают, они опасны. А художники показывают: гастарбайтер в первую очередь человек, и даже творческий человек.
2011 год, часть 15
Кроме фактора коррупции и непрофессионализма силовиков, что есть сугубо российская проблема, есть и фактор важный для всей Европы. Для Европы, но не для Америки. Это новая миграция людей, которые не хотят ассимилироваться. Не хотят терять свою идентичность взамен на гражданство или вид на жительство. Еще вчера это было главной задачей эмигранта — стать как можно быстрей «настоящим» французом, немцем и т.д. Сегодня они селятся компактно, заводят свои порядки, едят свою еду, молятся и т.д.
Но ведь в Нью-Йорке все это было. И итальянская мафия, и китайская преступность. И все было очень болезненно. Пока не реформировали полицию. Пока общины не стали формировать систему безопасности в Маленькой Италии из итальянцев, а в Чайнатауне — из китайцев, ничего не получалось. Этническая преступность процветала. Так, может, нам не кивать — вон вся Европа загнивает, а первыми начать учиться у американцев?
ЖЖ 2011-09-15 Приказ самому себе
Профессия и семья, развлечения и увлечения — больше никуда не лезть, никакой гражданской активности, пассионарность подавлять жестоко.
ЖЖ 2011-09-23 В ожидании новой волны
Что смотреть на 4 Московской биеннале современного искусства? (Коммерсант)
— Я настроен в этом году смотреть малоизвестных художников. Такое ощущение, что должна пойти волна нового интересного искусства. Я и сам привез художников из 10 городов, которых никто практически в Москве не знает
ЖЖ 2011-09-28 «Медведев нас всех подвел» (интервью на «Слоне»)
– Марат, когда вы приняли решение стать членом Общественной палаты, это было воспринято неоднозначно, я помню вы тогда рассказывали, что у вас есть конкретные дела, а ОП – удобный инструмент, чтобы их реализовать. Как вы сами оцениваете свои достижения? Насколько удалось?
– Ну, я бы так сказал: удалось процентов на тридцать. То есть, может быть, больше, но, когда я туда шел, я не представлял себе масштаба той засады, которая у нас случилась с памятниками архитектуры. В этом направлении я отработал по полной программе: мы приостановили реализацию генплана Москвы лужковского и 57 зданий отбили у девелоперов. Мой помощник готовит отчет, что конкретно мы смогли сделать, такой список зданий спасенных... Остановили строительство депозитария на Боровицкой.
Ну вот мое личное приобретение, которое я сделал, благодаря работе в Общественной Палате – я нажил себе много личных врагов, и когда был спор по усадьбе Архангельское, и с Малым Козихинским переулком, и Михалковым.
Что касается концепции новой культурной политики, над которой я работал. Общественная палата мне тут очень помогла, с помощью статуса ее члена я мог собирать информацию по регионам. Министерство культуры не обладает всей информацией региональной, но мы могли обращаться к представителям региональных палат, и они помогали. Значит, до 20 января будет готов документ, рабочая версия Новой культурной политики. И это тоже важное направление работы.
Третье направление моей работы: я был членом комитета по СМИ. Так получилось, что как член комитета по СМИ я почти не смог участвовать в работе комитета из-за нехватки времени. И здесь мне можно поставить жирный минус.
Ну, все это взаимодействие с общественной палатой было омрачено очень сильно тем, что когда у меня был конфликт с Лужковым, то руководство Общественной палаты встало на его сторону. Начались непонятные телодвижения, были подписаны письма против меня.
Когда была ситуация с Олегом Кашиным, и я написал, что подозреваю Якеменко, появился в Общественной палате, я даже не знал, что такое у нас вообще есть – комитет по нравственности. Он осудил меня.
Общественная Палата, вообще – это такой орган, который наполовину только общественный. И там, где была эта половина, мне удавалось работать. Но надо понимать, что Общественная Палата – это часть властной машины, которая у нас строится, и она, конечно, не совсем свободна.
– Вас осуждали, когда вы пошли в Общественную Палату. Как вам кажется, по итогам вашего членства в ней, ваша репутация пострадала?
– Я не сделал за время своей работы чего-то, от чего могла бы пострадать моя репутация. Но вы поймите, я же никогда не был оппозиционером, я никогда не говорил, что нельзя сотрудничать с властью. Я был человеком, который говорил: давайте делать правильные вещи в тех обстоятельствах, которые предлагает нам жизнь. Если вы считали, что я оппозиционер, который пошел во властный институт, то вы ошибались. И я получил огромную поддержку от людей и организаций, которые борются за сохранение памятников архитектурного наследия не только в Москве, по всей России есть такие организации.
– Марат, вы так много работали в Общественной Палате, почему вас не включили в нее снова?
– Мне очевидно, что не включили из-за ситуации с Якеменко и судом, из-за ситуации с Олегом Кашиным. Ведь именно тогда совет Общественной палаты начал меня осуждать, писал заявления. И член Общественной палаты Ирина Плещева тогда на заседании сказала: «Если вы не хотите, чтобы вас избивали, не надо писать» (цитата неточная, но смысл этот). Это был тот момент, когда я начал стесняться, что являюсь членом ОП, это был постыдный момент.
– А кто принимает решение, кого включать в Общественную Палату, а кого нет?
– Ну, понятно, что это президент не сам делает, ему готовят списки. Но это должно быть неважно нам с вами. Потому что если ты идешь в Общественную палату со своими целями, то не надо об этом заботиться, надо решать свои задачи. Конечно, в целом, после того что произошло у нас в политике, нам легче всего сказать, что не нужно ничего делать. Потому что есть глобальные проблемы в политике, мы не можем их решить, и можно просто сказать: все равно я ничего не добьюсь. Но ведь есть и локальные проблемы, от того, что они локальны, они не менее важны. И вот локальные проблемы как раз куда проще решать, имея статус члена Общественной палаты, имея возможность обращения в прокуратуру. Общественная палата – это площадка, насколько ты будешь эффективен, зависит от тебя.
– Марат, вы заговорили о политических изменениях, которые нас ждут. А как вам кажется, вы лично сможете продолжить то дело, которым занимаетесь, при Путине? Как он корректирует ваши планы?
– Медведев нас всех подвел, я бы так сказал, в том смысле, что волна такого уничижения Медведева – это мы сами себя уничижаем, что во что-то поверили, хотя это говорилось, что будет так, как случилось, но мы верили. Теперь его времени пришел конец, и мы набросились на Медведева за то, что он разрушил нашу мечту о президенте и модернизации.
Я когда занимался пермским проектом и приглашал музыкантов, они мне говорили, что не приедут в Россию, потому что у нас сажают людей, нет свободы слова, а мы молчим, ничего не делаем, на улицу не выходим. А потом я им рассказал про Пермь, и они согласились, потому что губернатор – демократ, потому что есть свободные СМИ в Перми. И это такая модель, когда в несвободной системе есть один свободный анклав, место, в котором есть творческая атмосфера и которому по неизвестным причинам позволено больше, чем всем остальным, гораздо больше. Примерно как статус «Эха Москвы» среди остальных СМИ.
И если при Медведеве моя цель была в том, чтобы транслировать опыт Перми на другие регионы, то теперь я буду просто стараться хотя бы сохранить этот исключительный статус Перми, которой позволено больше.
ЖЖ 2011-09-29 О фильме «Елена» Звягинцева
Вначале о формальном:
- сюжет — «чисто английское убийство», десятки книг с таким сюжетом, наверное, и фильмов. Престарелый богатый чел, разговоры про наследство, дочь, жена, дети жены,
- архетипы главных героев из русской классики,
- стиль повествования как в лучшем советском кино,
- ситуация – из сегодняшней нашей реальности,
- камера и монтаж не арт-хаус, но и не «сюжетный реализм», более внимательна к живописной фактуре, статична.
Эта неспешность дает тебе возможность не только следить за происходящим на экране, но тут же обдумывать смысл происходящего. То есть формально фильм получился очень красивым, цельным, культурным, как произведение искусства.
Теперь о смысле:
Социальное расслоение. Как будто два разных вида разумных существ. Палитры чувств, паттерн поведения – все разное. Одни и те же слова имеют разный смысл. Существа эти пересекаются только в экстренных ситуациях. Водители при аварии на дороге, больной и медсестра в больнице. Случайно встретившись, они могут трахнуться, даже жениться, но оттого не перестают быть разными. То, что один считает нормальным, другой предательством и наоборот. Одни могут перенять повадки других и только.
Звягинцеву удалось, хотя он очевидно относится к одной из этих социальных групп, не встать на ее сторону. Мне кажется, это очень важное достижение режиссера. Дистанция, не морализаторство, а диагноз. Или предупреждение.
Деньги. Это нечто новое, точнее, в советское время хорошо и накрепко забытое, старое. Это то что нас ждет. Замужество за деньги. Наследства, мгновенно проматываемые отпрысками, убийства женою мужа, детьми – родителей, ради денег. Это все так знакомо по литературе и так далеко. Уже не далеко. Уже надо сомневаться в чувствах близких людей. Уже надо составлять брачные договора и завещания. Договариваться в присутствии адвоката. Думать о безопасности с женой в постели, с другом на рыбалке.
Кровь. По Звягинцеву получается, что искренние чувства, без примеси расчета – это только чувства к собственным детям.
ЖЖ 2011-09-29 О доверии
«Доверие» — это чуть ли не основной ресурс, к которому имеет смысл стремиться. Потерял доверие, и жизнь превращается в ад. Некому довериться – другой ад.
ЖЖ 2011-10-03 Гастарбайтеры стали музами
Действительно, художникам в последнее время очень интересны гастарбайтеры. Неудивительно: и те, и другие маргиналы — вне социальной жизни. С другой стороны, художники привлекают внимание к проблеме миграции. Мы очень часто слышим от горожан, что мигранты им мешают, они опасны. А художники показывают: гастарбайтер в первую очередь человек, и даже творческий человек.
2011 год, часть 15
