«Человек, мечтавший не столько о наживе, сколько о славе» — так однажды охарактеризовал себя Джорджо Вазари. Он и вправду сумел снискать богатство своими картинами и фресками, ныне несколько обесцененными и почти забытыми. А вот славу (всемирную, неувядающую почти пять столетий) — капитальным 5-томным трудом «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих».
Так случилось, что за пять веков Вазари-автор «Жизнеописаний» безвозвратно затмил Вазари-художника и Вазари-архитектора. Вытеснил их на периферию искусствоведения и общественного внимания.
О Вазари-художнике принято упоминать бегло и вскользь: был он-де «малозначительным живописцем, характерным представителем тосканского маньеризма». О Вазари-искусствоведе и биографе — с точностью до наоборот: глыба, матёрый человечище, просто-таки ренессансный титан. Даром что Возрождение — сам термин, кстати, предложил именно Вазари — ко времени его жизни уже выдохлось в маньеризм. Панегирический ряд можно смело продолжать и дальше: отец-основатель истории и теории искусства. Подлинная энциклопедия итальянской жизни и итальянской живописи.
О Вазари-художнике принято упоминать бегло и вскользь: был он-де «малозначительным живописцем, характерным представителем тосканского маньеризма». О Вазари-искусствоведе и биографе — с точностью до наоборот: глыба, матёрый человечище, просто-таки ренессансный титан. Даром что Возрождение — сам термин, кстати, предложил именно Вазари — ко времени его жизни уже выдохлось в маньеризм. Панегирический ряд можно смело продолжать и дальше: отец-основатель истории и теории искусства. Подлинная энциклопедия итальянской жизни и итальянской живописи.
Наиболее известные живописные работы Джорджо Вазари:
1574, 216×166 см
1572, 117×100 см
1534, 90×72 см
1540, 311×210 см
Фигура Вазари настолько заслонила собой коллег по перу, что сейчас уже никто и не вспомнит, что и в его время, и после о художниках писались трактаты и книги — причём не так уж мало. Но кто из нас, даже интересующихся искусством, их (те же «Комментарии» Лоренцо Гиберти) хотя бы листал?
Вазари же, напротив, и по сей день остается для читателей живее всех живых. Он воспринимается как авторитет не только незыблемый, но и нисколько (или выразимся осторожнее — почти) морально не устаревший. Краеугольный камень, который искусствоведам не удаётся объехать ни на кривой козе социологической критики, ни на хромом пегасе формалистских и постформалистских теорий.
С Вазари могут сколько угодно спорить и уличать в неточностях и вранье, но без ссылок на него до сих пор невозможно представить ни одно сколько-нибудь серьезное исследование эпохи.
Вазари же, напротив, и по сей день остается для читателей живее всех живых. Он воспринимается как авторитет не только незыблемый, но и нисколько (или выразимся осторожнее — почти) морально не устаревший. Краеугольный камень, который искусствоведам не удаётся объехать ни на кривой козе социологической критики, ни на хромом пегасе формалистских и постформалистских теорий.
С Вазари могут сколько угодно спорить и уличать в неточностях и вранье, но без ссылок на него до сих пор невозможно представить ни одно сколько-нибудь серьезное исследование эпохи.
Фронтиспис первого издания «Жизнеописаний» Вазари.
Как родилась идея «Жизнеописаний»?
Однажды в середине 40-х годов XVI столетия Джорджо Вазари, всю жизнь пользующийся чьим-то высоким покровительством и невероятно обласканный итальянскими сильными мира от пап до королей, коротал вечер у кардинала Алессандро Фарнезе. За ужином собралось привычное для него общество итальянских интеллектуалов. Был среди них и известный мыслитель-гуманист Паоло Джовио.Человек более чем незаурядный (духовное лицо, литератор, географ и историк, а также официальный придворный доктор римских пап), Паоло Джовио недавно закончил большой исторический труд — биографии знаменитых людей прошлого. Теперь он неспешно подумывал над тем, не взяться ли ему за биографии крупных художников, коих Италия за последние несколько веков явила великое множество. «От Чимабуэ до наших дней», т. е. от середины XIII до середины XVI веков, — такой предполагался диапазон.
Вазари слушал Джовио и тихонько досадовал: вот тут Паоло спутал прозвища художников. А здесь переврал дату. Да и в тонкостях ремесла он ведь, положа руку на сердце, «плавает». Дослушав Джовио, кардинал Фарнезе обратился к Вазари: «Как вам идея, Джорджо?» «Великолепная, монсеньор, — честно ответил Вазари, — речь Паоло была прекрасна, но не могу не признать, что, к сожалению, он слишком многое перепутал!"
После смеха и обмена шутками друзья-интеллектуалы, и в их числе Джовио, будто искавший подходящего случая кому-то передоверить дело, стали склонять Вазари, за которым водились литературные экзерсисы, к написанию такой истории.
Вазари поначалу сопротивлялся: где же найти время, ведь у него так много живописных и архитектурных заказов? Но (к счастью для себя и для нас) вынужден был согласиться.
Первое издание «Жизнеописаний» увидело свет в 1550 году. Второе, существенно дополненное, — через 18 лет, в 1568-м. Ну, а количество переизданий и переводов за четыре с половиной века не поддаётся статистике.
Вазари слушал Джовио и тихонько досадовал: вот тут Паоло спутал прозвища художников. А здесь переврал дату. Да и в тонкостях ремесла он ведь, положа руку на сердце, «плавает». Дослушав Джовио, кардинал Фарнезе обратился к Вазари: «Как вам идея, Джорджо?» «Великолепная, монсеньор, — честно ответил Вазари, — речь Паоло была прекрасна, но не могу не признать, что, к сожалению, он слишком многое перепутал!"
После смеха и обмена шутками друзья-интеллектуалы, и в их числе Джовио, будто искавший подходящего случая кому-то передоверить дело, стали склонять Вазари, за которым водились литературные экзерсисы, к написанию такой истории.
Вазари поначалу сопротивлялся: где же найти время, ведь у него так много живописных и архитектурных заказов? Но (к счастью для себя и для нас) вынужден был согласиться.
Первое издание «Жизнеописаний» увидело свет в 1550 году. Второе, существенно дополненное, — через 18 лет, в 1568-м. Ну, а количество переизданий и переводов за четыре с половиной века не поддаётся статистике.
Переиздания «Жизнеописаний наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» на разных языках:
Многоликий Вазари
В литературном деле Вазари оказался универсалом: и учёный-теоретик, и биограф-документалист, и писатель-новеллист, да и просто отменный рассказчик.Первая часть «Жизнеописаний» открывает нам Вазари-теоретика рисунка — именно рисунок он считал основой основ пластических искусств. Эта часть стала впоследствии фундаментом для искусствоведения как науки. Мы все до сих пор оперируем периодизацией, предложенной как раз Вазари: Античность, Средние века, Возрождение .
Вторая часть «Жизнеописаний» состоит из отдельных биографий художников, архитекторов и скульпторов. Многие разборы их произведений, сделанные Вазари, остроумны и точны, они и сейчас не кажутся устаревшими или наивными. Но не в этом соль и не в этом прелесть. Каждую из биографий Вазари пишет как занимательную историю, поучительную и остросюжетную новеллу.
Со страниц «Жизнеописаний» смотрит на нас настоящий художественный паноптикум.
Не будь в нашем распоряжении действительно титанического по объему и качеству труда Вазари, мы, пожалуй, никогда не узнали бы:
— Что зачинатель итальянского искусства Чимабуэ был «заносчивым и презрительным» и немедленно бросал начатую работу, если кто-то осмеливался даже шепотом усомниться в её качестве.
— Что «коварный» Андреа дель Кастаньо был завистлив едва ли не больше, чем талантлив, да и вообще «человек звериного нрава»: похоже, он из зависти убил своего учителя.
— Что Мазаччо, не в пример этим двоим, был от природы добрым, но при этом «весьма рассеянным и очень беспечным» — настолько, что даже «никогда и никак не хотел думать о житейских делах и заботах, в том числе даже о своей одежде».
— Что фра Филиппо Липпи в школе был невозможно туп к наукам, но все время «рисовал уродцев», а в 17 лет написал такую фреску, что все решили, будто в него вселился дух гениального Мазаччо, после чего фра Филиппо настолько ошалел от похвал, что «смело снял с себя рясу» и отправился в морское путешествие, где попал в рабство к маврам.
— Что Паоло Уччелло был одержим изучением перспективы, отчего и сделался «нелюдимым, странным, мрачным и бедным». А когда постаревший Уччелло, наконец, женился, даже юные прелести жены Томмазы не могли отвлечь его от штудирования «сладостной перспективы».
Словом, если бы не Вазари, мы были бы лишены тысяч и тысяч занимательнейших подробностей. И это было бы неимоверно жаль.
Финал «Жизнеописаний» и преодоление разочарования
Когда мы добираемся до последней перед эпилогом, 234-й по счёту, главы «Жизнеописаний» и обнаруживаем там обширное и очень подробное изложение обстоятельств жизни и произведений самого Вазари, нам трудно скрыть разочарование. Так вот, выясняется, для чего всё затевалось! Оказывается, весь этот гигантский корпус текстов — только ради того, чтобы увенчать его собой? Чтобы, как все дороги ведут в Рим, все прочие жизнеописания подводили к самому Вазари? И, стало быть, осеняет нас запоздалая догадка, пространные «Жизнеописания» — это никакая не энциклопедия, а «экзеги монументум», памятник нерукотворный себе, и только себе?!Вазари, однако, все эти наши обвинения предвидит и отвергает. Он отстаивает право рассказать в финальной части «Жизнеописаний» о себе. О себе любимом? — можем съязвить напоследок. Нет, ответствовал бы нам Вазари. Этот громадный труд я затеял, чтоб рассказать о том, что действительно люблю, — об искусстве. Мотив любимого дела, любви к живописи, работы, сделанной с любовью, навязчиво кочует у него из главы в главу, и нет оснований подозревать Вазари в неискренности.
Но вот что интересно: Вазари почти ничего не пишет о себе как о литераторе и ученом. Зато с излишней временами обстоятельностью описывает свои живописные работы, их заказчиков, размеры гонораров, мельчайшие подробности замыслов и их исполнения.
Вероятно, таким он и оставался в собственном сознании — не литератор, а в первую голову художник. Учитывая это, о Вазари-живописце мы решили рассказать отдельно в другом месте: нет сомнений, что для потомков он хотел бы остаться именно крупным художником.
Дж. Вазари. Оформление свода Палаццо Веккьо во Флоренции.
Главное детище архитектора Вазари
Поощряемый своим учителем Микеланджело, Вазари пытался заниматься еще и архитектурой. Кое-что (то, что сейчас мы назвали бы перепланировками и дизайном интерьеров) выходило великолепно. Кое-что (монументальные формы) — похуже: Вазари не всегда удавалось добиться гармоничного композиционного единства.Но случались и крупные удачи. По крайней мере, одно из произведений Вазари-архитектора точно видели все, кто мало-мальски интересуется искусством. Улица Уффици! Тот самый крытый переход, завершающийся безошибочно узнаваемым четырёхэтажным полутупичком c аркой, который прочно ассоциируется с галереей Уффици.
Это овеянное легендами место во Флоренции пафосно называют «самым сердцем итальянского Возрождения». Но есть у него и другое, более фактически точное наименование — коридор Вазари.
Да, именно он самый, Джорджо Вазари, получив от дома Медичи поручение реставрировать галерею, соединяющую Палаццо Веккьо и Палаццо Питти, придумал эти глядящие друг на друга одинаковые фасады. И эти одинаково ритмично частящие окна под сильно выступающими карнизами. И арку со сквозными колоннами. Говорят, всё это больше напоминает не улицу, а сценическую декорацию. Но именно в этом и заключено её обаяние.
Да, именно он самый, Джорджо Вазари, получив от дома Медичи поручение реставрировать галерею, соединяющую Палаццо Веккьо и Палаццо Питти, придумал эти глядящие друг на друга одинаковые фасады. И эти одинаково ритмично частящие окна под сильно выступающими карнизами. И арку со сквозными колоннами. Говорят, всё это больше напоминает не улицу, а сценическую декорацию. Но именно в этом и заключено её обаяние.
Сам Вазари в связи с работой над «коридором» особенно гордился двумя моментами. Первый — что реставрировать эту часть дворца Франческо I Медичи доверил ему перед важнейшим событием, собственной свадьбой c принцессой Иоанной Австрийской. Второй повод для гордости заключался в следующем: то, что другие, по словам Вазари, строили бы 5 лет, он каким-то чудом умудрился возвести всего за 5 месяцев.
И это, пожалуй, одна из главных загадок, оставленных нам Вазари: и в живописи, и в архитектуре, и в литературе он всегда работал феноменально, нечеловечески, дявольски быстро, вместив в отмеренные ему 62 года жизни столько трудов, что их с избытком хватило бы на десятерых.
Заглавная иллюстрация: Джорджо Вазари. Автопортрет . 1550−67, Галерея Уффици, Флоренция
Автор: Анна Вчерашняя
И это, пожалуй, одна из главных загадок, оставленных нам Вазари: и в живописи, и в архитектуре, и в литературе он всегда работал феноменально, нечеловечески, дявольски быстро, вместив в отмеренные ему 62 года жизни столько трудов, что их с избытком хватило бы на десятерых.
Заглавная иллюстрация: Джорджо Вазари. Автопортрет . 1550−67, Галерея Уффици, Флоренция
Автор: Анна Вчерашняя
